***

На мой вопрос, дай, родина, ответ,
Скажи мне прямо, без обмана:
«Ты ждёшь меня домой иль нет
С войны, что мы ведём в горах Афгана?»

Скажи мне, не таясь, без экивока,
Одно из двух - я всё тебе прощу:
«Тебя, солдат, забыла я до срока»,
Или - «Сынок, я о тебе грущу!»

И хоть война целует прямо в душу
Холодным поцелуем жаркой пули,
Я, клятву, что тебе дал, не нарушу.
Меня войны напа́сти не согнули.

Постиг я зло, любовь, добро и грусть;
Обкурен ненавистью, словно анашой.
Скажи мне, родина, ты, ждёшь, что я вернусь,
Пускай с израненной, но светлою душой?

Ни войны для журавлей, ни границ.
Журавлиный клин в Россию спешит.
Перед клином я падаю ниц,
И в горта̀ни от спазмов першит.

Через пару-тройку вешних деньков
Клин заслышит колокольный стозвон.
Разорвать бы цепь военных оков,
Да домой за журавлями вдогон.
Дома встретить бы зарю и закат,
Да в объятиях любимой сгореть.
А потом хоть к чёрту, хоть в ад,
И не страшно в бою умереть…

Земля стонет под разрывами мин,
Пулемёты в ущельях трещат…
Над горами курлыкает клин -
Журавли в Россию спешат.

Я пишу стихи, а где-то критик
Точит на меня свой ножик.
Он вполне серьёзный аналитик,
И такой ершистый, словно ёжик.

У него слова, как яд кураре;
Тонкое перо - скальпель хирурга.
Он, как Корэхито Курахара;
Пасынок из клана демиурга.

Я пишу стихи - он ножик точит,
Вытирая едкий пот со лба.
Скоро и меня он приторочит
К древесине лобного столба.

Я пишу, его не замечая.
Он петлю узлом вяжет на рее.
Поднесу ему стаканчик чая,
Чтоб критиковал меня острее.

Плеснуло солнце мне в глаза
Горстями свет.
И по̀нял я, глаза слезя, -
Пришёл рассвет!
Он мир зарёй растормошит;
Прогонит сон.
Уже ковёр лугов расшит
В птичий трезвон.
Я с тела сбрасываю лень;
Рву цепи снов.
Бегу и окунаюсь в день.
Я - жив, здоров!
Я полон музыки зари.
На сердце - рай.
Гори, заря моя, гори,
И не сгорай!
Какое счастье - просто жить,
Встречать рассвет!
И с солнца
утром
жадно
пить
Горстями свет.

***

Словно капля дождя по стеклу,
Жизнь стекает в бездонное прошлое,
Оставляя в нас горечь утраты,
Да печалей и радостей даты.
Словно капля дождя по стеклу,
Жизнь стекает в бездонное прошлое,
Оставляя в нас память раздумия.
Нашу святость и наши безумия.
Словно капля дождя по стеклу,
Жизнь стекает в бездонное прошлое,
Говоря нам безмолвно: «Держись!
Таковою задумана жизнь».
Словно капля дождя по стеклу,
Жизнь стекает в бездонное прошлое…

Лишь только темень нежно припорошит
Цветы вечерней гаснущей зари,
Как расцветут средь улиц, в скверах, в рощах
Обманным золотом ночные фонари.
Стена пугающего чёрного провала -
Набат, разбуженный рукою звонаря.
Мир съёжился до зыбкого овала,
Очерченного светом фонаря.
Живя на грани темноты и света,
Я постигаю и добро и зло,
И верую в сумбурные приметы,
Связавшие меня тугим узлом.
В овальной съёженности сумрачного мира
Конец пути земного не далёк.
В моих руках надрывно плачет лира.
Я с ней лечу на свет, как мотылёк.
Густая темнота - не борт причала.
И понял я, стремясь на свет из тьмы:
Свет - не предел, а лишь всему начало,
Где возродимся в новой жизни мы!
И забывая сумрачные бдения,
Когда, как су́́кровица, истекает ложь,
Мы примем истину, а все видения
Пройдут, как после страха дрожь.

В щемящих звуках старого клавира,
В палитре радуги, в жужжании осы,
В снежинке, в почке, в капельке росы
Увидеть совершенство мира!
Не каждому дан ключ открыть
В ничтожной капле глубину Вселенной.
Иному не хватает жизни тленной
Под слоем ила истину отрыть.
Ищите красоту в обыденности будней!
Любите жизни каждый миг!
И среди серости и блудней
Узрите Бога светлый лик!
Чтоб мир понять, вселитесь в звук клавира,
В палитру радуги, в жужжание осы,
В снежинку, в почку, в капельку росы!
Внутри виднее совершенство мира.

С черешен белый цветопад!
Сад, словно снегом припорошен.
Крылом вымеривает сад -
Как фея – бабочка в горошек.

Она порхает не спеша:
То на глазах, то в листьях тает.
А может, то моя душа
Из тела вырвавшись, летает?

Я подставляю ей ладонь,
Боясь, что улетит из сада.
Она в ответ крылом - динь-донь!
Не звон - весенняя прохлада!

И если даже всё не так,
И бабочка лишь плод виденья,
Мне мил обманчивый пустяк,
Словно подарок в день рожденья.

Я - камень, вплетённый в узор тротуара,
Ногами затоптан, задушен, зашмыган.
Я пью горький яд выхлопного угара;
Плевками беспечных прохожих изрыган.
Я помню - меня вырывали для драки;
На мне танцевало безумное племя;
Мне кости дробили железные траки;
В меня, век за веком, впечаталось Время.
Я помню влюблённых полночные вздохи;
Во мне боль людей и бушующий пламень.
Я видел паденья и взлёты эпохи.
Я - Времени вечный хранитель. Я - камень!