Когда машина выехала на автомагистраль, идущую вдоль Сырдарьи, он сказал водителю: «Парень, понимаешь, хорошо было бы нам сегодня добраться до дома. Видишь вон те чернеющие тучи? Поэтому не сбавляй скорость». «Хорошо!» «Было бы неплохо, если бы природа приняла к сведению твое согласие». На душе все же было смутно. Маленький аул из десяти или пятнадцати домов, находившийся на другом берегу Сырдарьи, раньше не входил в их территорию.
Они живут здесь давно. Аккуратно постриженный двухметровый карагач, растущий во дворе и есть их крепость, замок - защитник, летом он спасает их от зноя, зимой от морозов, прячет их яйца и вылупившихся птенцов от голодных ворон, сорок трещоток, пёстрых скворцов-афганок, укрывает от котов-охотников. Нет-нет! Это дерево не просто крепость,
Он появился на противоположной стороне улицы. Неожиданно, словно вынырнул из пампасов. Сошел с бордюра на проезжую часть, неуверенно мотнул головой влево-вправо, и быстро перешел на мою сторону. Широкими шагами, угловато размахивая руками – слегка походил на гориллу. «Неужели я так хожу?» - мелькнуло у меня.
Из меня торчали кости. Жаль, что мне досталась не та половина, в которой было сердце.
Из меня торчали кости, едва не вываливались внутренности. У меня не было половины таза, одной ноги и руки, и того полушария мозга, которое, кажется, отвечает за творчество.
Объявление было коротким, но Байгожа вновь и вновь перечитывал его. Наконец руки, державшие газету опустились, а выцветшие глаза окинули длинные полки в полутемной мастерской с многочисленными изделиями. Растревоженное воображение рисовало, как этими чудесными поделками, в которые он вдохнул жизнь, завладеет чужой человек, будет продавать их за деньги…
Объявление было коротким, но Байгожа вновь и вновь перечитывал его. Наконец руки, державшие газету опустились, а выцветшие глаза окинули длинные полки в полутемной мастерской с многочисленными изделиями. Растревоженное воображение рисовало, как этими чудесными поделками, в которые он вдохнул жизнь, завладеет чужой человек, будет продавать их за деньги…
Маленькое зернышко имеет свое начало начало Высшего Света …и начало Высшей тьмы. Но самое главное - не оказаться в Пустоте.
Утро и ночь
Утро. Маленький мальчик, крошка родился летом, в семь сорок пять утра, когда полуденная душная жара предыдущего дня за ночь спала. Он лежал на груди матери Назиры и тонко жалобно плакал.
Только тогда Кенес осознал весь ужас и безысходность своего положения, когда понял, что попал в руки кахаров. Осознал и содрогнулся. Все кончено. Теперь для него нет пути назад. Можно было с полной уверенностью считать, что он уже мертв. И все-таки слабая надежда, теплящаяся где - то в глубине его существа, вернее ее проблеск, пробудили, казалось бы неуместную в его положении, любознательность. Что же теперь будет? И он сам не замечал, что тихо, еле слышно, сквозь зубы стонет, даже скулит…
Искаженное нечеловеческими страданиями лицо, вырезанное из сухого полешка, никому не нравилось. И не потому, что сделано кустарно. Наоборот. Слишком правдоподобное отталкивало: открытый в нервной истерике рот, исхудавшие скулы, морщины по коже, глаза навыкате. Казалось, голодный взгляд следил за каждым и держал в напряжении.
