Он попал в больницу после автомобильной аварии. Возвращался на недавно  приобретенной иномарке из аэропорта, машина буквально летела над трассой. И вдруг  переднее колесо на полной скорости пошло «на выстрел». Он пробил головой лобовое стекло, ласточкой вылетел  на обочину и потерял сознание. Машина всмятку, сам не лучше: нога сломана в нескольких местах, одна рука не работает, ребра полопались, ухо на «ниточке»...

И вот лежит на спине, не пошевелиться, ни в полную силу вздохнуть.

- Какая машина была! – стонет он не то от не оставляющей его боли (к переломанной ноге для вытяжки подвешен груз), не то от жалости к загубленной технике. За ним ухаживает жена, невысокая, неспешная в разговоре и походке. Она не отходит от него ни на шаг с того дня, как ее шелапутный муж попал в больницу. Вроде нянечки при нем, но куда заботливее и терпеливее.

- Не пе-ре-живай, - врастяжку говорит она. – «Оку» купим.

- Да на ... ее, «Оку» эту, - одновременно стонет и смеется он. – Когда в нее сядешь, уши наружу.

Тут он вспоминает про свое пришитое ухо.

-Ты  скажи им, пусть чего-нибудь сделают с ухом, мокрит все время.

Жена поднимается со стула, отставляет в сторону какое-рукоделие и идет за медсестрой.

Начинается обход. В палату входит группа медиков, все в белом как ангелы: заведующий отделением, старшая медсестра, два врача, несколько медицинских сестер. Из нас троих в особом внимании на сегодня нуждается автопострадавший. Врач расспрашивает его об ощущениях.

- Все время болит, - жалуется он. – Когда меня в Красноярск-то отправят?

- Вот когда рана затянется, тогда и отправим, - терпеливо втолковывает ему врач.

- Так у меня же корка уже была, сорвали зачем-то, - раздраженно говорит страдалец. – Как специально.

- Это не та корка, это был струп. Надо немного подождать.

Обход следует дальше. 

- Ну, если узнаю, что меня не везут в Красноярск только потому,  что у больницы денег нет, я им покажу, - ругается он. – Я же им говорил, что готов ехать за свой счет. Так нет, держат.

Посмотрев немного телевизор, он начинает стонать и материться.

-Сходи, пусть поставят укол, - требует он у жены.

Та молча идет к медсестре. Возвращается, потом идет в магазин за продуктами. Уколотый муж в это время ненадолго засыпает. Просыпается, жена его кормит и поит. Потом он начинает размышлять, правильно его лечат здесь или неправильно. Удивительная особенность наших больных: они всегда знают о  своих болезнях больше, чем врачи, как и о методах и способах их лечения. Остается только удивляться, для чего они тогда все же периодически укладываются в больницы?

Я прокапываюсь и ухожу домой.

На следующее утро застаю своего соседа громко храпящим после наркоза: ему что-то сделали с ногой, и теперь она, распухшая и оголенная как у какой-нибудь бесстыжей тетки,   не просто лежит на жесткой больничной койке, а покоится на  небольшой подставке. Из стопы в районе пятки торчит стержень, на котором крепится тросик. Все понятно – та же вытяжка грузом, только в другой позе. 

Автострадалец спит недолго. Просыпается еще полупьяный от наркоза, жена – она как всегда рядом, смачивает его губы минералкой. Неожиданно он перехватывает эту натруженную руку и покрывает ее поцелуями. Мы, сопалатники, не веря своим ушам,  слышим следующий страстный монолог, видимо, для связки  перемежаемый ругательствами:

- Моя ты хорошая, мля, что бы я без тебя делал! – ворочая непослушным языком, бормочет он. – Вот только выздоровею, мля, все  сделаю, чтобы ты у меня ни в чем не нуждалась, чтобы никогда не страдала.

Жена потрясенно молчит.

- Пяточки твои буду целовать! – продолжает мычать он. – Никому никогда тебя не уступлю, мля! Никого мне не надо, ты у меня, мля, одна.

- Да? А в Зе-лено-горске? – наконец приходит она в себя и смахивает вытекшую слезинку.

- Да кто тебе  сказал, мля? – страстно булькотит он, как голубь на чердаке. – Никогда, никого и нигде. Клянусь, мля!

Остальные обитатели палаты делают вид, что ничего не слышат, хотя прекрасно понимают, что стали невольными свидетелями самого настоящего признания в любви. Пусть выраженного таким вот способом. Но – от чистого сердца. Хотелось плакать.

А он окончательно проснулся. И заканючил:

-Иди, пусть уколют. Болит, мля!

И она, любящая и любимая пошла мимо нас, высоко подняв голову...

                                                                                                                                          Тунгус