Яснее и понятнее для меня стала Ольга Шиленко, когда я увидела ее вне шумного и суетного города. В белом платье с желтыми горохами, босоногая, с соломенными, рассыпанными по плечам волосами, она стояла среди цветов на своей даче, органически сливаясь, соединяясь с окружающей ее природой, осторожные бабочки садились на ее волосы, а ласточка свила свое гнездо прямо над входной дверью ее квартиры в городе. «Ведунья я. Даровано мне знанье», – заявляет Ольга. Какое знанье? А секрет – в поэтическом чувстве обладания миром. И обязана она этому своим тяготением к природе. Мир закатов и звезд, мир цветов, мир рощ, садов, мир моря и облака, беззвучно плывущие следом за воображением поэта. Тонкие, мягкие краски, послушные тонкому, мягкому человеку, какой является Ольга Шиленко. Какое сияние! Не открывая глаза, Я вижу сквозь стену и крышу – глядят небеса. И августа захлынь качает на струях меня. Глаза не открыв, уплываю в сияние дня. Как будто целый мир держит она в своей руке. Ее восприятие природы очень вещественно и в то же время гибко. Она вживается в близкие ей состояния внешнего мира до полной слитности с ним. Какое блаженство себя ощутить на плоту. Лежать, распластавшись, и плыть в теплоту, в теплоту, И слушать, как бриз напевает свой утренний блюз. Открою глаза и опять в это солнце влюблюсь. Велика сила оптимизма и искренности Ольги Шиленко, что делает ее поэзию особенно щедрой и оригинальной. Люблю живое. Пусть оно живет жужжит, летает и звенит утрами. Природный дар любви к жизни впитан Ольгой с детства. Живо, обновленно и убедительно она возвращается в мир гармонии и счастья. Нравится мне детство свое кликать и аукать деду в небо синее. Тятя! Видишь нынче сколько слив-то, раечек и алычи с малиной. Очень важная тема – тема памяти, можно сказать, она сквозная в творчестве поэта. Воспоминание – сильнейшее средство создания поэтического образа. Читая стихи Ольги Шиленко, подолгу находишься во власти и под обаянием их могущества. Старый дом Маруси со связками трав и кукурузы в «закутке под потолком», портрет бабки Катерины в двадцать лет, ее блины, танцы под «Рио-Риту», голубой Иссык-Куль, «тихие окраины, старушки, гуси, георгины», сосед-ский петух, серые кошки. Иногда кажется, что воспоминание ярче и больше, чем действительность. Бабка перед смертью раздавала вышитое крестиком белье: Скатерти из льна и покрывала в лилиях да в мальвах у нее. Мы понимаем, что прошлое легко увлекает воображение, ему сопутствуют все оттенки печали. Но как поэтический образ воспоминание делает настоящее удивительно полным и всегда очень ценным. Вот и мне в наследство перепала Наволочка: розы там и тут. Сколько уж гостей на них поспало, А они, родимые, цветут. Вспоминая умерших, родных и близких людей: бабку, деда, теток Анну и Пелагею, сестру и брата, Ольга пишет: И привиделось мне, будто бабка в тонком мире, в кущах и лугах. девочкой бредет себе с охапкой розовых цветов в худых руках. Так велика власть воспоминаний, что я вижу девочку с розовыми цветами слитой воедино с самой Ольгой, это ее руки теперь гладят наволочку с вышитыми розами, это она с охапкой цветов идет по лугу. И в этом единении возвышается и возвеличивается сама действительность. Непотухающим огнем, вспышками высокой чистоты и благородства пронизаны и рассказы Ольги Шиленко, потому что эти качества свойственны ее художественной природе, ее писательской сущности. Она уверена, что эти качества должны развиваться, утверждаться в нашей жизни, в нашем обществе. Высшим достоинством поэта является его готовность отдать на службу людям самое дорогое, чем он обладает – свой талант. И Ольга Шиленко отдает его безраздельно. Елена Зинченко "Литературная Алма-Ата", № 3 |