Но пусть душа душой останется…
или Заметки читателя на полях новой книги
Поэт и главный редактор журнала «Нива» Владимир Романович Гундарев подарил мне недавно свою новую книгу стихов «Душа стремится к небесам. Избранное».
Я начала ее читать и поняла, что мне надо обязательно с кем-то поделиться своими впечатлениями – столько их было много и так много из написанного Поэтом пересекалось с моей собственной жизнью. Таким образом и получились мои заметки.
Степные отплывают корабли
Восхитительным степным запахом пропитаны, кажется, все стихи Поэта, и это прекрасно. Они близки мне, наверное, еще и потому, что, родившись в Казахстане, я тоже из всех красот природы больше всего люблю скромную степь, целинные просторы, поля пшеницы. Также как и Поэт, я провела на целине свою юность, и когда он видит в степи комбайны, которые «словно бригантины плывут под огромным парусом зари», то голосую за это видение двумя руками.
Как, кажется, это было недавно, как это было давно… После окончания первого курса университета мы, девчонки, трудились в Кустанайской области на току вместе с солдатами из Грузии (можете сегодня представить такое сегодня?!), влюблялись, пели песни, сочиняли поэмы… И до сих пор, спустя 40 (!) лет, вспоминаем эти «принудительные сельхозработы», как лучшее время в нашей жизни. Потом, будучи собкором газеты «Ленинская смена» по Целиноградской, Павлодарской, Кустанайской областям осенью, в пик жатвы, моталась по командировкам. До сих пор храню бланк одной из них с четкой надписью «Уборочная»… И главным героем моих публикаций, конечно же, тогда был комбайнер, механизатор, рабочий человек. Тогда это было так.
Когда высокие колосья
Звенят в созревшей тишине,
Я слышу в их многоголосье
Хвалу и славу целине.
Хвалу рукам, взрастившим это,
В степях вознесшим города,
Летит с мелодией рассвета
Святая музыка труда.
Ездит ли сегодня по полям в жатву корреспондент газеты? Боюсь, что нет. Больше посещает презентации…
Чем больше читаю стихи Гундарева, посвященные целине, тем больше убеждаюсь: целина для Поэта – не просто факт биографии, не просто романтика молодости, это – философия жизни. Ведь там, на жатве, «людских сердец высокий ток на зерновом току». Там - просветление души, потому что именно на ток стекается «багряный свет полей», и светлеет душа… Вот такая целинная медитация получается…
Прекрасны стихи поэта, посвященные первоцелинникам – Герою Социалистического труда В. И. Акуленко, первоцелиннику-орденоносцу, лауреату Государственной премии СССР А. В. Логинову.
Где еще сегодня найдешь подобную поэзию? Но эти люди были. Они работали изо всех сил, любили, мечтали, строили новое и, как надеялись, светлое будущее для себя и своих детей.
Я считаю себя немного причастной к этой замечательно плеяде людей - первоцелинникам, так как в моем газетном архиве хранится интервью с Героем Социалистического труда Владимиром Дитюком из Мариновского района Целиноградской области.
Владимир Гундарев очень верно передает глубинную суть этих людей.
Мы были простыми, как будни,
И слабости были у нас.
Но верили твердо, что будет
Цветущая степь, как сейчас.
И каждый – не самую малость,
А вкладывал душу в хлеба.
На всех – без обиды – досталась
Крутого посола судьба.
Вы слышите музыку, которая звучит в этой строке? «Вот станции юности давней: Есиль, Атбасар. Колутон… «Полтавский», «Ивановский, «Дальний» - забудешь ли разве о том? А строки Поэта «в глухой снеговерти буранов коварен характер степной» просто доставили меня на одну из этих «станций юности». Когда-то в начале восьмидесятых в отдаленном уголке Кустанайской области я попала в буран - автобусы не ходили, и комсомольские секретари райкомов передавали корреспондента молодежки из района в район (как эстафетную палочку – пошутил кто-то), пока я не добралась до Кустаная…
Ну вот, хотела погрузиться в мир поэта, а попала в свою комсомольскую юность…
Но мне хотелось бы еще немного поговорить о простых людях-тружениках в стихах Владимира Гундарева. Здесь поэт снова играет против нынешних правил, которые говорят, что сегодня надо воспевать людей «значительных» - звезд эстрады, теледив, олигархов, наконец… Но что поделать, если сердцу ближе жители его родной деревни: тетка Пелагея, солдатская вдова Авдотья, да тракторист Трофим, который приручил в деревне нелепый древний «фордзон». Героиня с красивым русским именем Анна Николаевна у него доярка, которая «идет на ферму раньше остальных». А как поэтически описан деревенский философ, сторож колхозной пасеки дядя Саня-хохмач с одной ногой! С какой любовью, с каким уважением!
Очень понравилось мне стихотворение «Сварщик», в котором поэт так лирически рассказывает о профессии сварщика, что его смело могут поместить в своей рекламе современные профессионально-технические училища. Это стихотворение – еще одно подтверждение простой истины, что можно быть творческим рабочим и безликим художником. И если есть у тебя творческая жилка, то поэзию ты найдешь в любом деле. А то, что сварщик - профессия лирическая, Поэт меня убедил полностью и окончательно. Ведь «строчку огненную он ведет, слегка окружности касаясь, вновь голубым сияньем озарен…»
А вот замечательное трогательное стихотворение «Пианистка», которая была неказиста и худа, хрома и застенчива, и в которую тем не менее влюбился мальчик Вова… Ведь когда она начинала играть, он задыхался от восторга.
Ее впервые я любил,
Такую пианистку,
И гроздья огненных рябин
Подбрасывал ей близко.
Сидел в углу я не дыша,
Восторженно и бледно.
Она была не хороша –
Была - великолепна!
Мальчик Вова тогда, много лет назад, возможно, и не подозревал, что он – Поэт…
Я допускаю мысль, стихи о людях труда Владимир Романович написал давным-давно, в то время, когда их любила наша большая страна, когда тружеников города и деревни воспевали поэты и журналисты, когда о них снимались фильмы. Но наш Поэт оставил все эти стихи в сегодняшней книжке своих избранных стихов, не указав их даты, потому что, я так думаю, считает их значительными. Потому что «не отрекаются, любя…
По натуре человек скромный, он себя ассоциирует отнюдь не с поэтом, «который больше чем поэт», а с рабочим классом.
Чего же нет – не перечесть:
От джипа до именья.
Что я имею? – только честь,
Я только честь имею.
Покуда в сердце жар не стих, -
Останусь, духом прочен,
Не инженером душ людских –
Поэзии рабочим.
Ну и, конечно, говоря о нашем прошлом, о целине, о когда-то большой Родине, я не могу пройти мимо трогательного и милого стихотворения – «Рождественка». Не знаю, может, с возрастом становлюсь сентиментальной, но когда я читаю его, слезы наворачиваются на глаза.
Все мы знаем, сколько людей разных национальностей уехало из Казахстана в последнее время. Только для того, чтобы пересчитать всех моих друзей, пальцев на руках не хватит. Все они в Германии, США, Израиле, России устроились по-разному… Кто-то счастлив там, а кто-то горюет на чужбине.
Как-то раздался звонок из Нью-Йорка. Сидит, рассказали мне, любимая актриса моего детства сейчас в этом славном городе в день Победы, смотрит подряд все русские фильмы о войне и плачет…
Моя мама, участник Великой Отечественной войны, чего-то здесь понять не может. Все ждет, что кто-то из высшего руководства страны скажет людям, сидящим на чемоданах: «Мы вас любим. Не уезжайте!» И искренне огорчается, что не слышит этих слов.
А вот поэт на эту тему сказал, и, думаю, тем самым передал мнение по этому поводу простых людей, нас с вами.
Но изменчивы дни бытия,
Никогда не постичь их, наверно,
Уезжают в иные края
Иоганны, Адамы и Эрны.
Позакрыты домов их глаза,
Стало пусто, как в поле осеннем.
И дождинкой стекает слеза
У Касыма, Сарсена, Дюсена…
Не угаснет Рождественки свет,
Пересилит любые границы
В душах тех, кто оставил свой след,
Будет он непрерывно струиться.
Лыжная прогулка
Когда мы читаем стихи, смотрим фильм или спектакль, разглядываем произведения живописи, мы всегда ищем у художника свое, то, что вызывает у нас какие-то особые эмоции, волнует нашу память, рождает яркие ассоциации. Художник рассказывает нам о себе и в то же время говорит о нас. Счастье, когда миры Поэта и Читателя пересекаются…
Про степь – нашу общую любовь с Поэтом я уже написала. Теперь я бы хотела сказать о дожде. Мне кажется, когда-то в прошлой жизни я жила в дождливом Санкт-Петербурге или не менее дождливой Шотландии, потому что во время дождя я расцветаю. Дождь мне дарит ощущение счастья. Вероятно, то же происходит с нашим Поэтом. И он мне даже сумел объяснить, почему это происходит. Потом что
Словно кони, вздернув головы,
Мчатся тучи в небе бешено.
Струи по сердцу ударили,
Будто кровообращение –
Над распахнутыми далями
Льется буйство очищения…
И конечно, не могла я пройти мимо цикла стихов Гундарева, посвященных Инне Потахиной. С Инной я недолгое время работала в двух редакциях, мы были в хороших отношениях, я помню ее шутливые стихи к праздникам и юбилеям, на которые она всегда откликалась, читала ее стихи, которые мне нравились, но поближе познакомиться с Инной-поэтом в лихорадке газетных буден как-то не успела, о чем жалею…
И вот Поэт мне как на блюдечке преподносит картинку из жизни Инны-поэта, возможно, самую точную. Он пишет про трехцветную кошку Люси Помыткиной в Целинограде, про встречи в поэтическом кафе «Каламгер», про сухие вина, которые «подчас переливались через край».
А вот это четверостишие мне особенно нравится.
…Нет ныне тебя ни в одном закоулке.
А я все надеюсь, спустя много лет,
Что ты задержалась на лыжной прогулке,
Когда же вернешься? – Молчанье в ответ.
Название Инниной книги «Лыжная прогулка» перерастает здесь в нечто большее – в белую вечность с белым снегом, где сейчас пребывает Инна, в которую мы все когда-нибудь придем, и надеемся, там встретимся, Инна, с тобой…
Голубая ворона и Четвертое измерение Поэта
Мы живем в своем мире, полном обыденности, захлебываясь в суете сует, в незначащих обидах и огорчениях, и забываем порой остановиться и оглянуться, и посмотреть по сторонам. И увидеть, что мир прекрасен и жизнь единственна, и другой такой больше не будет…
Вот почему я внимательно читаю томик стихов Владимира Гундарева и с головой погружаюсь в его прекрасный и удивительный мир, его Четвертое измерение…
О..! У меня просто закружилась голова, ведь неожиданно я попадаю в космическое пространство и лечу вместе с Поэтом в загадочные и необозримые дали… Потому что все мы, земляне, если задуматься, мчимся на своем маленьком по сравнению с бесконечной Вселенной шарике в неизвестные просторы. Мы
Пассажиры
На этой бесконечной карусели,
вращаемся по дивным звездным плесам…
Как это интересно
черт возьми!
Это путешествие вдохновляет, ведь мы летим «за солнечные ветры», а там, в тех далеких просторах, вполне существует вероятность «остаться невозможно молодым».
…Все мы гоняемся в своей жизни за синей птицей и не факт, что когда-нибудь ее найдем… В четвертом измерении поэта Владимира Гундарева среди синих берез, белых рассветов и алых вечерних глаз самое прекрасное существо… голубая ворона. Нет-нет, там имеется еще много разных чудес – элегантные слоны, рябая черемуха в веснушках, гордый уж, дирижабли в поле, но больше всего поэту почему-то мила голубая ворона. И именно она помогает ему жить.
Задумалась, почему ворона и почему – голубая? Черная ворона – понятно, белая – тоже… Голубая - вне стереотипов, и ее существование сродни тому, что где-то рядом «среди ночи, среди весен, среди песен» несется в небе вечный летчик Антуан Экзюпери…
Отними у человека мечту – что останется в итоге?
... Сижу у компьютера. Раннее утро. На улице еще темно. Подхожу к окну. Что-то еле заметное притаилось на дереве. Неужто – голубая ворона?..
…Но продолжим путешествие по Четвертому измерению Поэта. Вот мы уже у полусонного пруда в веснушках листьев (как здорово!) и любуемся лебедями… А у них – сколько смотрела и никогда не замечала – «не шеи – вопросительные знаки»… А вот уже приближается ночь со «звезд медленной вьюгой» и мы, оказываемся в Лейпциге, где
И у конторки примостясь,
почти что на краю,
Собою недовольный Бах
Дописывает фугу.
Что, надоело на земле? Не забудьте, мы в особом мире, в Четвертом изменении Поэта нам доступно все. Мы можем, например, пройтись по радуге, и не по просто банальной радуге, а «сквозь ковыль и полынь, пылью звезд запорошенным» . Обратите внимание, снова наша любимая с Поэтом степь, без которой нам совсем уж нет жизни… Вообще в собственном измерении Поэта колос и космос – звенья одной цепи.
Вы когда-нибудь сравнивали лес с Парижем? Ну уж это, скажете, прямая натяжка. А вот Поэту это удается. Он, понятно, иронизирует, но как захватывающе! Муравейник в его волшебном лесу похож на Сорбонну, деревья здесь не просто деревья, а в стиле барокко, дуб – как собор, а сам Поэт слушает песни леса как Гранд-Опера.
И вот уже нам навстречу летят в степном полынном дыме антилопы из антимиров, а может, они и называются антилопами потому что они - из Анти-мира?
Каждый населенный пункт, река, море, полустанок имеют свое название и мы порою этого как бы не замечаем… Поэт каждое новое для него название рассматривает через свою поэтическую призму, и вот уже перед нами не просто речка Княгиня, на которой однажды случайно оказался Поэт, а целая сказка. Ведь из речки Княгини в стародавние времена испила водицы Ярославна, а вода речки непростая – она околдовывает и возвращает в юность… И растет у берегов загадочной речки не менее загадочная ягода – княженика…
И еще в четвертом измерении поэта есть станция со сказочным названием Роза. Когда я в первый раз прочитала это стихотворение, мне сразу же захотелось перечитать его заново, потом еще и еще раз, вдохнуть его «розовый аромат». Такое было у стихотворения обаяние, такое послевкусие.
А всего-то ничего: ехал Поэт на поезде по Транссибирской магистрали и на пути ему попалась станция Роза. И мы даже не знаем, останавливался ли на ней поезд, просто какая-то девчонка помахала Поэту рукой и засмеялась… Не знает как будто он ничего об этой станции и знает многое. Ведь теперь эта станция поселилась в его Четвертом измерении. Там, на глубинном полустанке, живет «железнодорожный поэт», давший станции такое андерсеновское название, и незнакомая-знакомая девушка, умеющая лечить души.
И Поэт дает нам свой волшебный рецепт от всех болезней.
Но если совсем занедужу, -
Да так,
Что ни лечь и ни встать, -
Сожму я ладонями душу,
Проеду Транссибом опять.
Заснеженный лес
Вдоль откоса,
Реки засугробленный лед…
Пусть снова
На станции «Роза»
Девчонка рукой мне махнет.
Да здравствуют нас ждущие высоты!
И о самом главном. Когда читаешь стихи Владимира Гундарева, прежде всего, привлекает личность самого поэта – человека доброго, умного, порядочного, человека, личные качества которого сегодня, мягко скажем, не в моде.
Его совестливую жизненную позицию мы замечаем в первом же стихотворении книги - «Вечерняя заря», недаром он вынес его вперед.
Вся жизнь прошла в добре и зле,
Стремился к лучшему, и всё же
Я был – и не был на земле,
В минувшем нечего итожить.
Не изменить, не зачеркнуть.
В душе смятение и смута.
Любовь мой озаряла путь,
Но сам я нес ли свет кому-то?
Нести свет – установка нашего несколько старомодного Поэта…
Хотя, если задуматься, чем еще должен по большему счету заниматься Поэт, кроме того, что «нести свет»?
… Стихи Поэта хочется читать и перечитывать, тебе все время кажется, что они дадут ответ на какой-то твой очень важный жизненный вопрос, что ты вдруг поймешь о жизни что-то большее, станешь светлее и мудрее… Кроме того, как я давно убедилась, чтение хороших стихов - это всегда и своеобразная психотерапия… Такие уж они люди – поэты – со своими жизненными трудностями пытаются справиться публично, а так как между нами, людьми, гораздо больше общего, чем различного, то, получается, поэты помогают жить нам, читателям.
Как вам, например, нравится вот это?
Давайте мы себя оценим -
В сражениях с самим собой…
И в самом деле – противное это чувство – зависть, всегда рядом с тобой найдется тот, кто умнее, успешнее, красивее, богаче… Но это бессмысленно и непродуктивно - без конца соревноваться со всем миром или даже с соседом, другом. Лучше и целесообразнее соревноваться, утверждает Поэт, с самим собой и радоваться каждой одержанной Победе. И тут я с ним полностью согласна.
Не обижая, не травмируя…
Но только будь всегда в борьбе
С самим собой!
Без перемирия.
И Гундарев тут же подтверждает эту свою мысль. В стихотворении «Трансформация» дает безжалостный анализ самому себе.. Анализирует свои поступки… Ведь это очень трудно – продержаться всю жизнь на высокой ноте, не отступаться от себя, от своих принципов… Поэту страшно скатиться в повседневность, «стать на колени перед изменчивой судьбой», изменить мечтам молодости, он полностью согласен с Пастернаком, который хотел быть «живым и только до конца».
Ох, эта вечная дилемма – деньги или творчество, потребление или созидание. Для нашего поэта такого выбора нет. Не случайно в одном из своих стихотворений он вспоминает Баха, у которого в жизни не было богатства, но который писал прекрасную музыку. Выбирая между богатством и высоким духом, Гундарев, как и Бах, предпочитает дух и этим жив.
И еще. Человек жив, когда он все время идет вперед, старается занять очередную высоту, и это поэт доказывает всем своим творчеством.
Да здравствуют
нас ждущие высоты!
И пусть от них захватывает дух!..
- восклицает он, и это прекрасно.
В тучах, при любой непогоде, Поэт видит солнце, потому что художник не при каких обстоятельствах не должен утверждать, что жизнь ужасна.
Поэт Владимир Романович Гундарев занимается в жизни самым неблагодарным делом, которое можно только придумать. Он на собственном энтузиазме выпускает литературный журнал, на который тратит все свои силы и энергию. Казалось бы, пиши свои книжки и радуйся… Но он прочитывает огромное количество рукописей и вдохновляется, открыв новый талант. В этом он весь…
Проникнуть смело в глубь субстанции
И обнажить земную твердь, -
Но пусть душа –
Душой останется:
Не разучиться б хлебу кланяться,
От песен иволги добреть.
Людмила Мананникова.
|
