 Юлия Мамырбаева
Во вторник, 9 сентября, известному казахстанскому журналисту и писателю Эдуарду Мацкевичу исполняется 70 лет. По иронии судьбы с этого дня началась и его карьера в «Известиях»: он проработал собственным корреспондентом газеты по Казахстану 21 год. Общий стаж Эдуарда Мацкевича в журналистике превышает полвека. За это время он выпустил больше десятка книг – о людях, о животных, о тесной взаимосвязи природы и человека. Об этом Эдуард Олегович рассказал корреспонденту «Известий-Казахстан» Юлии Мамырбаевой за чашечкой кофе.
Эдуард Олегович встретил меня в компании своего красавца-кота Чичи. На столе две книги: самая первая – «Лесное яблоко», и самая последняя – «Красный сайгак». Между ними сорок лет жизни, два брака с любимыми женщинами, два развода, двое детей – сын и дочь, четверо внуков. Впрочем, все это слишком личное, у своего старшего коллеги и писателя нельзя не спросить о работе, творчестве и, конечно, о том, что объединяет – о газете «Известия».
- Я не рвался в «Известия». В газету хотели взять другого парня, приехали к нему «на смотрины» двое сотрудников газеты. А у меня как раз был день рождения, только вот сын родился, и они всей компанией нагрянули ко мне гости. Тут они увидели мою первую книгу, полистали ее, посмотрели мои снимки и забыли про товарища… Позвонили, когда я был в командировке в Тюлькубасском районе, сказали завтра быть в Москве. Там «на смотрины» собралось уже человек двадцать со всего Союза. Второй звонок был через месяц, на этот раз в московскую редакцию пригласили уже четверых. И вот с тех пор я стал работать собкором «Известий», а работа была сложная.
Вопрос: Сложнее, чем в других редакциях?
Ответ: В «Известиях» не было слова «нет», задание нельзя было оспорить, если сказали, надо было ехать куда угодно - хоть днем, хоть ночью. Однажды говорят: завтра надо быть в Кокчетаве - приезжает Леонид Ильич. Захотелось ему поездить по целине (ну, он тогда еще молодой был – всего две звезды на груди, а не пять). Корреспондентов приехало очень много, сидели в машине с задранными выше головы ногами, а допустили к нему только «тассовца» (ТАСС – Телеграфное агентство Советского Союза. - Прим. авт.). Но тогда мы писали и о людях труда. Комбайнеру, впахивающему с утра до ночи, могли дать орден. А сейчас разве будут славить фермера за то, что он собрал большой урожай? Люди, которые работают на производстве и вообще где-либо, потеряны и для журналистов, и для общества. И Союз писателей был тогда СОЮЗом!
В: А как сейчас живут казахстанские писатели?
О: Сейчас писатель не может издать книгу и получить за это деньги, на которые он мог бы жить. Писатель – нищий, и об этом говорят открыто. Я вот свою последнюю книгу «Красный сайгак» пробивал два года: три министра информации сменилось, пока она вышла. Я издался по госзаказу, то есть бесплатно, а гонорар – это сто экземпляров моей книги. Постоянно читаю «Простор», попадаются иногда интересные вещи – значит, существуют молодые талантливые авторы. Но они не знают, что делать со своим творчеством – то ли в интернете разместить, чтоб не пропало, то ли самим издаваться, но это дорого.
В: Но ведь издаться – это полдела, нужно еще, чтобы книги покупали. А мы сейчас практически ничего не знаем об отечественных писателях…
О: Еще одна загвоздка. Госзаказ – это не более двух тысяч экземпляров, а библиотек у нас две с половиной тысячи. То есть не хватает даже по одному экземпляру на библиотеку. Например, моя книга в продаже даже и не была, кроме друзей о ней никто не знает. И потом, книги очень дорогие: я бы не стал платить такие деньги за книгу неизвестного писателя. Я и себя не считаю писателем, хоть я и член правления Союза писателей. Писатель, как Лев Толстой, сидит каждый день за столом и пишет романы, а я – публицист. Вот эта книга, например (указывает на «Лесное яблоко». - Прим. авт.), - о живых людях. То, что пишут журналисты – это хроника времени, в котором ты жил. Поэтому мне очень нравится читать старые очерки – словно время читаешь, пусть даже это было где-то напыщенно, где-то фальшиво. В нынешних романах, допустим, даже российских писателей, время не чувствуется. Разве только сленг, жаргон. Они думают, что это оживляет материал – неправда. Надо учиться у Бунина, Чехова, Паустовского, Набокова, Булгакова…
В: Кстати, ваша последняя книга «Красный сайгак» носит то же название, что и глава из самой первой книги. Это не случайная параллель?
О: Это один и тот же рассказ. В последней книге я собрал, на мой взгляд, самое лучшее из всего написанного. «Красный сайгак» рассказывает о «казахском Лермонтове» – Султанмахмуте Торайгырове. Он тоже умер в 27 лет, от туберкулеза. Лично его я не знал, но был в школе, в которой он преподавал, в ауле Чингистай. Он писал: «Счастье – это красный Сайгак. Погоня за ним – байга. Один не догонит его никак, другой берет за рога». Я использовал этот образ.
В: Помните, как впервые «взяли сайгака за рога»?
О: Когда я поступал в университет в 1956-м, прежде всего тогда принимали людей со стажем работы. Установка была такая, что на факультете журналистики должны учиться только люди с жизненным опытом. У нас из 25 человек лишь пятеро пришли после школы, и все они потом работали по профессии. А из тех, что со стажем – всего два-три человека. В юности я был закомплексованный, но, поступив в 16 лет, в 17 я уже печатался в газетах, а наши «старшины» не писали ничего… Правда, говорили потом, мол, у меня отец – журналист. Но он был против того, чтобы я поступал на этот факультет. Когда узнал, сказал: «Забирай документы, хватит в доме одного журналиста!».
В: Почему же он был против того, чтобы сын продолжил его дело?
О: Ревновал, наверное. (Смеется.) Ну, как так: Олег Мацкевич – можно сказать, классик советской патриотической журналистики – и тут вдруг Эдуард Мацкевич?! (Олег Васильевич долгое время работал в «Казахстанской правде», 25 августа ему исполнилось бы 90 лет. - Прим. авт.). Уже после его смерти я нашел одну его рукопись, выправил весь патриотический пафос и издал. Презентацию провел в домике Ауэзова. Я память родителей чту. Хотя он меня никогда в жизни не поцеловал - такой был у него склад характера, всего себя отдавал работе. Но я учился у него тому, чего ему было не занимать – трудолюбию, искреннему интересу к людям.
В: А как ваш отец впоследствии относился к вашему творчеству?
О: Ему однажды сказали, что сын пишет лучше него. Это его очень потрясло. (Смеется.) Он был с этим согласен, но все равно очень удивился тому, что меня берут в «Известия». Ведь в то время это была почти министерская должность: служебная машина с личным шофером, правительственный магазин, ну и глаз, конечно, за тобой – постоянно под «колпаком»…
В: Мы много говорили о прошлом, а чем вы занимаетесь сейчас? Ждать ли новых книг?
О: Еще год назад написал восемь страниц новой книги и не могу сдвинуться. Там каждая глава начинается, допустим, с попугая, а потом уже - о людях. Подзаголовок – «Хроника времен попугая Кеши», а последняя глава будет, наверное, уже «Хроникой времен кота Чичи». Такого поворота еще никто не применял, потому что не могли вписать животных в свою жизнь. А я вот, например, не понимаю, как можно убить животное. У каждого животного, даже у червяка, есть душа. И у растений тоже есть душа. Вот у меня на даче яблоня цвела, но не давала плодов много лет подряд. Я своему апорту говорю: «Ну, гад, на следующий год я тебя срублю!». И на следующий год на яблоне появились плоды. Испугалась!
В: В этой книге люди и животные реальные или выдуманные?
О: Это произведение художественное. Но там будет и моя последняя жена, с которой мы долго прожили, – вот она на портрете (на стене – карандашный рисунок, выполненный рукой писателя. - Прим. авт.). Будет там про любовь… И животные – кот и попугай – мои. Попугай очень талантливый был! Он у меня на четырех языках говорил – на казахском, русском, польском и французском. Мог сказать «бонжур, мадам», «прошу, пани», «жаксы бала», «Кеша – хороший». А кота Чичу пришлось недавно кастрировать. Боялся, что ему будет обидно, а он не грустит – бегает, играет, кусает меня за ноги.
В: Почему ж не пишется, если речь идет о родном и близком?
О: Обычно в таких случаях говорят, что человек исписался. В книге – любовь, чувства, а у меня – развод… Надо упорядочить быт, кто-то должен быть дома, поддержка нужна. Но мое кредо – оставаться самим собой, какие бы обстоятельства тебя ни гнули. Я не жалею ни о чем. Потому что если ты жалеешь прожитые годы, то ты жалеешь себя. А зачем мне себя жалеть? Ведь сколько хороших, талантливых людей при жизни даже не смогли издаться! А книгу я допишу: у меня еще есть время.
Эдуард Мацкевич – член Союза писателей и Союза журналистов Казахстана, лауреат журналистской премии республики, заслуженный работник культуры страны. Работал в газетах «Известия», «Ленинская смена» («Экспресс-К»), в журнале Союза писателей «Простор» (по приглашению известного писателя Ивана Шухова) и в других казахстанских изданиях. Автор книг «Лесное яблоко», «Синий соболь», «Время первой тропы», «Зеленое ожерелье», «Пещера черной торопыги», «Календарь пестрых гор», «Красный сайгак» и др.
http://www.izvestia.kz/news.php?date=04-09-09&number=16 |
