Олжас Сулейменов отвечает на вопросы газет «Литер» и «Айкын»
 Олжас Сулейменов рассказал нашим читателям, при каких обстоятельствах им было подписано письмо «Настало время!»: «Я никогда не подписываю бумаги, в которых кого-нибудь охаивают. А здесь такого вроде не предвиделось. Мне сообщили по телефону общее содержание – обращение ветеранов литературы и искусств к своим более молодым коллегам с призывом писать на темы современности. Превратить хроникальную, легко забываемую правду о нашей действительности в художественную, а значит, в вечную. Мы все участники и свидетели процесса грандиозных изменений, и не заметить их, умолчать о них – грех на совести любого художника. Конечно, я поддержал призыв». Кроме того, Олжас Сулейменов не видит сходства между двумя письмами – Никиты Михалкова к президенту РФ Владимиру Путину и отечественным обращением 28 казахстанских деятелей искусств к представителям творческой интеллигенции.
Сегодня трудно оспаривать то, что в нашей стране очень давно не создавалось серьезных художественных произведений, способных пополнить кладовую пусть даже не мировой литературы, а просто стать достойным украшением региональной культуры. Вроде бы и авторы еще не перевелись. Но отечественная литература все никак не выберется из небытия. Почему это происходит и где искать выход из создавшего положения, размышляет казахстанский поэт и писатель Олжас Сулейменов.
Неизвестный автор
– Олжеке, 7 февраля было опубликовано письмо «Настало время!», подписанное 28 деятелями казахстанской культуры. В их числе оказались и вы. В письме содержался призыв к творческой интеллигенции стать «создателями подлинной летописи становления и развития независимой Республики Казахстан». Это обращение вызвало неоднозначную реакцию читателей. Были и остро критические выступления в ряде газет, которые задевали и лично вас. Мы не сразу обратились к вам за комментариями. Хотелось, чтобы все впечатления от реплик со стороны отстоялись. Прошел почти месяц, и, пожалуй, сейчас самое время подступить к вам с вопросами. Вы неоднократно заявляли, что являетесь противником писем от группы товарищей, что случилось в этот раз? От кого исходит идея написания подобного письма?
– Я всегда считал и считаю, что творчество не признает местоимения «мы». Оно индивидуально, предусматривает персональный труд и персональную ответственность. Коллективом можно нести бревно по Красной площади. Но нельзя всем разом сыграть на одной скрипке. Все дело в том, с чем ассоциировать это послание. И потом я никогда не подписываю бумаги, в которых кого-нибудь охаивают. А здесь такого вроде не предвиделось. Мне сообщили по телефону общее содержание – обращение ветеранов литературы и искусств к своим более молодым коллегам с призывом писать на темы современности. Превратить хроникальную, легко забываемую правду о нашей действительности в художественную, а значит, в вечную. Мы все участники и свидетели процесса грандиозных изменений, и не заметить их, умолчать о них – грех на совести любого художника. Конечно, я поддержал призыв. После публикации прочел письмо в Интернете и увидел, что мог бы помочь авторам и содержательно, и редакторски выправить текст.
– Вы бы исключили пассаж о сравнении Нурсултана Назарбаева с Джорджем Вашингтоном и Ататюрком?
– Нет. Стилистически, возможно, и следовало бы подработать. А фигур для сопоставления, наверное, даже добавил бы.
Мне, например, по душе лидеры, которые, как поэты, пусть мысленно, но сравнивают себя с гигантами. В ранних стихах не стеснялся писать: «Я бываю Конфуцием, Блоком, Тагором». Это нормально. Человек равняется на великие фигуры человечества, чтобы стать самим собой. По-моему, только так формируется и личное, и национальное достоинство. Равнением на вершины. Если народ воспитает, взрастит великого лидера, тогда и сам он – великий народ. Способны ли мы на такое, вот в чем задача.
И вдогонку к этому вопросу. Мне на память приходит одна встреча в Стамбуле. Года два назад в компании журналистов и писателей горячо обсуждалось сообщение газет о том, что Франция опять выступила против вступления Турции в ЕС. Один из спорщиков, известный турецкий журналист, с горечью воскликнул: «Если бы у нас президентом или премьером был Назарбаев, Турцию бы уже приняли в Европейский союз!». Не буду комментировать это запальчивое заявление. Скажу только, что в странах СНГ наблюдают за развитием Казахстана и аналитики, и просто обыватели. Кто-то с плохо скрываемой завистью, но все с уважением. В этом можно не сомневаться. В переходном периоде от способностей вожака зависит результат перехода. Я знал лидеров стран, которые, как выяснилось, отличались врожденным топографическим кретинизмом. Они завели свои народы в тупики, из коих невозможно без крови выбраться. Политика – это искусство компромисса. Умение сочетать силу напора и ловкость уступчивости, как в дзюдо. Не всем было дано почувствовать, что на смену революционному принципу «или-или» приходит время эволюционного «и-и». Интегрирующего, объединяющего классы и народы.
В числе лидеров, наиболее последовательно применяющих эволюционный принцип в своей работе, назову Назарбаева. Ни одна из его общественных инициатив не укладывается в формулу «или-или», но множество отвечает на сигнал «и-и». Потому что этот принцип органичен для Казахстана, который сам состоит из казахов, и русских, и немцев, и уйгуров, и корейцев... Мусульман и православных, и католиков, и иудеев...
– Вам не видится аналогии между вашим коллективным письмом и письмом Никиты Михалкова к В.В. Путину с призывом остаться на третий срок?
– Весьма отдаленная. Никита Михалков со товарищи обращался к президенту от имени всей творческой интеллигенции России. Другая группа заявила в печати, что 65 тысяч творческих работников страны не уполномочили группу Михалкова выступать от их имени с таким предложением. Наше письмо обращено не к президенту, а к творческой интеллигенции. В этом принципиальное отличие.
Но если говорить по существу, то отношение авторов и того, и другого посланий к своим президентам совпадают. Уважительное. Даже чрезмерно. Это «даже» и возбуждает критиков. Боязнь повторения культа личности жива в сознании интеллигенции.
Вместе с тем мы должны ясно понимать, что и Россия, и Казахстан – многонациональные, многоконфессиональные государства. И популярность президентов в сложных обществах выполняет роль стабилизирующего, объединяющего фактора. В таких обстоятельствах авторитет президента является общественной ценностью национального, международного, мирового значения. И бережно относиться к такой ценности надо как обществу, так и самому президенту и его ближайшему окружению. Беречь – не значит исключить напрочь и критику, и хвалу. Что такое культура? Это прежде всего чувство меры. Только проявление такой культуры и вкуса – на пользу всем. Это бы надо постоянно иметь в виду и апологетам, и оппозиции.
Выборы в России и европейский путь Казахстана
– К слову, как вы оцениваете прошедшие в России выборы нового президента?
– Назначение наследника или преемника – пережиток монархического толка. Признак российской «суверенной демократии», а точнее будет – «демократии суверена». То есть правителя. Путин играл открытыми картами. Всем было, по сути, объявлено – для России важно сохранить преемственность курса. И убедили, что это важнее соблюдения некоторых демократических норм. К выборам кроме явного фаворита были допущены «неопасные» кандидаты, в чьей непроходимости был стопроцентно уверен весь электорат. Прием, неоднократно проверенный на просторах СНГ. По-моему, чем превращать выборы в клоунаду с коверными типа Жириновского и Богданова, честнее было бы провести референдум по одному вопросу уходящего президента: «Вы согласны, чтобы Д. Медведев стал президентом?» Уверен, что референдум ответил бы: «Да!».
– Повернемся от российских событий к Казахстану. Как вы охарактеризуете процессы, происходящие в нашем обществе?
– Казахстан становится все более открытым. Миру виднее и достоинства наши, и недостатки. А значит, и нам самим видны. Путинская Россия после Ельцина постепенно укутывалась, закрывалась. Несколько лет ни в одной газете российской, ни по одному российскому телеканалу не звучала критика в адрес Путина. В российской политкультуре все явственней проступали черты Китайской стены. Это, наверное, оправдывает евразийскую природу России.
В Казахстане с критикой президента все по-европейски нормально. В каждый приезд я вижу целые газеты, посвященные такой критике. Почти как в Италии или Франции, где журналистские прожектора и микроскопы освещают, исследуют любую оплошность, неудачную позу или шаг лидеров, этим заставляя их всегда стараться сохранять форму. Допускаю, что такая терпимость наших верхов к критике СМИ и выделяет Казахстан среди стран СНГ, приближает к Европе. Наши оппозиционные газеты провели длительную яростную кампанию против кандидатуры Казахстана на председательство в ОБСЕ. В какой другой евразийской стране власти потерпели бы столь непатриотичную акцию СМИ? Но именно сдержанность казахстанских верхов, возможно, и убедила Европейский союз в допустимости предоставления республике председательского мандата. Полноценное существование, то есть функционирование оппозиции в стране – первое свидетельство демократизирующегося строя.
Политический портрет современного Казахстана представляет собой, на мой взгляд, причудливое сочетание черт восточного автократизма и западной демократии. С нарастающим преобладанием штрихов последней. В свете этого вывода вовсе не случайно выглядит программа «Путь в Европу», заявленная в февральском послании президента.
– Каких изменений в связи с программой «Путь в Европу» вам хотелось бы прежде всего в политической сфере?
– Говоря о сплаве демократических черт с автократическими, я имел в виду и парламентские выборы в Казахстане, когда мы неожиданно вернулись к однопартийности. Россия, предвидя подобное на осенних выборах в Думу, поспешила обезопаситься и принять закон, по которому в парламент должно пройти не менее двух партий. Даже если вторая не смогла преодолеть семипроцентный порог, она пройдет с набранными процентами. Хоть с одним. Я полагаю, и наш однопартийный мажилис подумает об этой российской новации. Однопартийная среда в мире уже давно воспринимается как политически бесплодная, наподобие однополого общества.
Пропущенный урок
– Вернемся к обращению «Настало время». Почему оно появилось только сейчас, а не в 1991 году?
– Согласен. На первый взгляд логичнее было бы призывать коллег навострить перья сразу после обретения Казахстаном независимости. Уже без политической цензуры в атмосфере раскованного, свободного творчества создавать небывалые шедевры. Но в начале 90-х мы увидели, что культура без поддержки государства лишилась голоса, обнищала, оказалась на задворках рынка. Новое государство само стремилось выжить, ему было не до нас.
Государство теперь, надеюсь, поняло, что материальное обнищание культуры катастрофически быстро приводит к духовному оскудению общества. Дети, рожденные в первый год независимости, уже получили документы гражданства – паспорта, заканчивают школы.
Какие стихи и романы, написанные в эти годы, они прочли? Какие фильмы, снятые в эти годы, повлияли на их миропонимание? Какие новые спектакли наших театров их вдохновили? Понимает ли новое поколение, куда мы все идем, к какой общей цели?
История интересна и поучительна, если она рассказана художником. А современность это тоже история. Только новейшая. Выразить ее – вот задача, поставленная авторами письма. Но подсознательно письмо обращено не только к творческой интеллигенции, но и к государству.
– Что в таком случае должно последовать за этим обращением со стороны государства?
– Обсуждение вместе с творческими союзами мер государственной и рыночной поддержки культуры. Речь не о разовой помощи грантами и стипендиями, что уже делается. И это хорошо. Но о выработке долговременной стратегии выживания и развития всех ведущих сфер культуры, учитывая промахи в освоении нами западного опыта в культурной политике.
– Какие промахи имеются в виду?
– В начале 90-х, например, новые государства, во всем подражая Западу, сняли с себя ответственность за культуру. В частности, бросили литературу на произвол дикого рынка. «Рынок определит, какие книги нужны, а какие не нужны!» И рынок определил: «Никакие!». Комиксы – вот единственный жанр, который прижился в новой русской литературе и опустил уровень искусства слова на несколько порядков. В Казахстане даже комиксы еще не появились.
Запад в конце ХХ века переживал уже постлитературный период своего культурного развития. И мы потянулись за ним. Вслед за Россией. Но русская литература от кратковременного простоя катастрофически не пострадает. Устоявшиеся образы русского мира, отразившиеся в пластах Пушкина, Некрасова, Толстого, Достоевского, Чехова, Маяковского, Шолохова и десятков других имен-символов, еще не одно столетие выдержат.
Казахская же культура в конце двадцатого века находилась в самом начале своего книжного периода. У нас, увы, не было еще ни Золотого века, ни Серебряного. Только-только вышли из ученичества и начали проявлять идейно-художественную самостоятельность два-три имени слегка международного масштаба. И мы уже готовы были использовать эту литературную, еще вполне черновую страничку своей культурной истории на так называемом рынке для упаковки более ходовых товаров.
Все слышали термин «интеллектуальная собственность», но чтобы правильно усвоить его значение, необходимо законодательно обосновать понятие «интеллектуальная ценность». Какими критериями оценки надо пользоваться, чтобы определить рыночную стоимость книги, картины, стихотворения? Большевики после революции добывали валюту, продавая европейским спекулянтам классику из Эрмитажа по весу. Сохранилась матросская бухгалтерия тех времен: «Продано сорок два килограмма картин Рубенса».
Кто, какая инстанция – государственная или рыночная – определит реальную ценность, скажем, моих литературных работ, идей, социальных инициатив? Интеллектуальная ценность нашему, пока неготовому, глазу невидима, прозрачна, как воздух. Но благодаря воздуху и существует на земле все живое. Представители вида homo sapiens должны ценить производство мыслей (интеллектуальную ценность) – главное, что выделяет человека из животного мира.
При обсуждении мы обязаны внимательно изучить советский опыт производства и распространения книги. Я помню, советским писателям завидовали наши коллеги и на Востоке, и на Западе. У нас автор был на первом месте, ему предназначалась львиная доля от продажной стоимости книги, меньше – издательству, и еще меньше – книжному магазину. Грех забывать, что благодаря этой системе мы стали самой читающей страной в мире, возникла великая советская литература и великий читатель. Где еще в мире могли выходить и разлетаться с прилавков тома стихов? В 1990 году я еще успел выпустить 200-тысячным тиражом свою толстенную книгу и получил за нее гонорар, по нынешним меркам стоящий более трехсот тысяч долларов. Я сумел купить на них несколько квартир и подарил их желтоксановцам, возвратившимся из лагерей. Но это к слову. Я хочу сказать, что нельзя с маху отказываться от всего наработанного в прошлом. И в культурной политике. Что предлагает нам западная практика? По сложившимся стандартам рыночных отношений 60 процентов от стоимости книги кто, по-вашему, получает во Франции? Автор? Издатель? Продавец. Издателю достается от 25–35 процентов. Автору – от 3 процентов, а если повезет создать бестселлер, то и до 15 процентов. Но это случается редко. И утверждением такой схемы у нас мы окончательно добьем литературу.
Продолжение следует...
– Насколько мы знаем, вы, несмотря на занятость, все же бываете в самых отдаленных регионах страны. Как вы могли бы охарактеризовать настроение людей? Всем ли доволен народ? Какие проблемы самые актуальные для большинства населения Казахстана?
– Да, по делам ЮНЕСКО в последние несколько лет побывал и на востоке республики, и в западных областях. У нашего народа есть одна особенность – встречая тебя, он постарается выказать радость от встречи. Даже если не всем в жизни доволен, не станет жаловаться дорогому гостю. Но у меня еще с депутатских времен выработался свой взгляд и на внешнее благополучие. В этом интервью я не успею развернуто ответить на эти вопросы. Хочу как-нибудь отдельно рассказать о своих надеждах и тревогах.
Правильно использованная государственная самостоятельность – это и есть тот самый социальный лифт, который позволит народу «выбиться в люди» – улучшить свой материальный и национальный статус.
16 лет назад настало и для нас это время. Уверен, что задача нынешнего государства и общества – со всей возможной полнотой воспользоваться великим шансом заслуженной независимости и не растратить ее энергию в рыночно-политических дрязгах.
Асыл САГИМБЕКОВ, Нурторе ЖУСИП, Алматы – Париж – Алматы |
