Главная | Регистрация | Вход
...
Поделиться
Меню сайта
Категории раздела
Наследие [59]
Биографии писателей
Наши современники [98]
Биографии писателей
Наши гости [3]
Литературная школа Алматы [2]
Наша библиотечка [37]
Соотечественники [60]
Виртуальный альманах. Черновик.
Журнал "Нива" [11]
Наше творчество [0]
Новые материалв
[05.03.2007][Проза]
Вовка (2)
[05.03.2007][Проза]
Тайна старинного портрета (0)
[05.03.2007][Проза]
Моя вторая половинка. (1)
[05.03.2007][Проза]
Индикатор любви (0)
[23.03.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Дешифратор сигналов (0)
[23.03.2007][Дайджест прессы. Россия.]
ГОГОЛЬ, УКРАИНА И РОССИЯ (0)
[23.03.2007][Проза]
НЕ О ЛЮБВИ (0)
[04.04.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Продолжение следует... (0)
[04.04.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Карнавал в вихре красок (1)
[05.04.2007][Проза]
Мечтатель (0)
Вход на сайт
Поиск
Теги
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Друзья сайта

Академия сказочных наук

  • Театр.kz

  • /li>
  • Главная » Файлы » Наследие

    Светлана НАЗАРОВА. Лечебные строки истинной поэзии
    31.08.2012, 08:44
    ( О поэзии Владимира Гундарева. Сб. «Розы и полынь». Избранное.- Алматы: Жазушы, 2009; сб. «Душа стремится к небесам». Избранное. - Астана: - «Астана полиграфия», 2010.)
    Думала-думала: как назвать статью о творчестве Владимира Гундарева? Стандартно, как сейчас принято, - просто строчкой из поэта? Нет, внутреннее моё «я» не хотело. Ну тогда как? Стала копаться в себе: а что лично меня так тянет к его стихам? Ответ нашла: в век цинизма, пошлости, враждебного противостояния  и отхода от всего русского в нашей российской и казахстанской  культуре его стихи – лекарство для души. Вот и появилось это незамысловатое название.
    Если бы я писала некое «введение в поэзию», прежде всего обозначила бы основное правило: поэту нужно верить. Конечно же, отметается псевдопоэзия – рифмоплётство,  болезненная графомания, надуманность, высосанная из пальца, искусственно создаваемые «гении» поэзии. Речь – о поэтах избранных – «много званых, да мало избранных», как в Евангелии. Именно к такой поэзии означенный выше посыл.
    Едва начинаешь читать книжку, изданную в современной жизни разного рода литераторами, сразу понимаешь: стоит ли дальше переворачивать страницу или нет, ждет ли тебя прекрасное сопричастное переживание сродни очищению, или лучше включить «ящик» и посмотреть по нему столь же бездарное послание, не достигающее твоей души, а раздражающее её,  как и строки новоиспечённой книжки? У меня это  - тест, который работает с первых же прочитанных строк. И ещё тест совсем из детства: если книжку, которую взяла в библиотеке или у товарища, не хочется закрыть на 5-й странице, и ты почти до утра читаешь её, - значит, правильную книжку выбрала. И он, тест мой, не подвел меня и в этот раз, как только в руки попали книги стихов В. Гундарева «Розы и полынь» (2009 г.) и «Душа стремится к небесам» ((2010 г.)
    Правда, сразу не понравилась обложка первой книги «кислотностью» ярко-голубого раздражающего цвета с воспринятым мною как претенциозное золотым тиснением. Кого-кого, а Гундарева так «украшать» не нужно: его стихи  и есть украшение книги. Ну хоть бы цвет обложки был другим, тогда – ладно.
    Обычно начинаешь читать – и сразу отслеживаешь то, что понравилось (в предвкушении, что дальше могут быть разочарования). А в этом сборнике всякое последующее стихотворение вызывало лишь горячее чувство радости, что не перевелись в русской литературе истинные поэты, что подвластно им  выразить тонкую, хрупкую и притягательную красоту мира и человека в нём просто, светло и ясно, не насилуя великий русский язык. И создать и образ, и чувство, объединяющие ныне пусть не так многих, как прежде, но верных ценителей поэтического слова, сказанного в лучших  традициях  русской же поэзии.

    Трудно в течение жизни, в ее гуще всегда оставаться романтиком. Еще труднее сохранить свою интонацию поэту, не поддаваясь веяниям литературной моды.
    В. Гундарев органично своей натуре отринул суету и всяческую суету в своем творчестве. За его строками стоит пережитая, прочувствованная реальность, без которой никак не создать трогающей душу ни поэзии, ни музыки, ни живописи. Потому так прост и искренен его слог, нет никаких стилистических излишеств и заигрываний с читателем…
    Простота и ясность художественного самовыражения еще никогда не мешали талантливым поэтам явить блеск языка, свою духовную состоятельность, свежесть строки.
    Лирика В. Гундарева сосредотачивает читателя на самом себе, на том, из чего извечно складывалась жизнь и что является непреходящей темой искусства: хлеб, любовь, красота, природа, нравственный долг перед прошлым и будущим.
    Но поэт обязан быть выше окружающего мира, его среднего измерения, и огонь его сердца по температуре обязан быть выше средней температуры общества. Поэта приподнимает именно его личное приникновение к родникам земным и небесным, из которых сколько ни пили – они не иссякли, и сколько ни будут пить – они  не иссякнут:
    Пустое слово  - канет в пустоту.
    Над ним вода забвения сомкнётся.
    Ничья душа в ответ не встрепенётся:
    Пустое слово канет в пустоту.
    Пустое слово –
    Словно пустоцвет.
    Пустому слову –
    Суждена пустыня.
    Найти б слова негромкие, простые,
    Но чтобы в них
    Магический был свет.
    И если сплавит чуткая душа
    В единое и боли, и восторги, -
    Она любви созвучия исторгнет –
     И отзовётся каждая душа
    Прекрасной первозданностью своей,
    И эхо понимания по кругу
    Пойдёт легко,
    Пойдёт от друга к другу –
    И, значит, новых обретёшь друзей.
                         «Пустое слово канет в пустоту…»

     
    У большинства хороших современных поэтов нет возможности часто издаваться и регулярно печататься в периодике. Это их трагедия невыраженности, это их безвестная творческая судьба. Они воспринимают её особо болезненно: без многого смогли бы, но без признания, без вынесенного «на торг» публичности своего творчества, где становится ясно, зря или не зря ты провёл, согнувшись, свою жизнь над письменным столом, скрючившись в схватках от рождающегося стиха, они задыхаются, чахнут… У В. Гундарева, главного редактора казахстанского литературного журнала «Нива», чья редакция находится в столице Республики – Астане,  такая возможность есть. Но он ею пользуется очень скромно и тактично – в ущерб себе… И это – тоже грань не только его характера, но и его таланта: талант истинный скромен, не вопиет о себе, не кричит, ибо самодостаточен по природе своей. Ему самому важно знать: аз есмь. А притянутся к нему и без его суетного хлопотания. И проникнут, и оценят, и не предадут забвению.

    Что привлекает в поэзии  В. Р.Гундарева? Нет в ней никакого искусственно притянутого умничанья – здесь всё естественно, всё есть правда и всё есть любовь, труд,  радость и боль. Только из них состоит и всегда состояла наша человечья жизнь. Гундарев проникает некие слои, которые давно опробованы другими/иными поэтами. Но вкус и аромат от исследованного его душою – первооткрытие, принадлежат только ему. И дорогого стоит, что эти переданные в его стихах нюансы русской души откликаются  сочувствием  во многих родственных душах, имеющих так же свой личный опыт и благодарных поэту за умение высказать за них то связующее сокровенное, что объединяет, что составляет родство, духовное братство. Где бы ни жил автор стихов и его реципиент-читатель. Это ли не удача всей жизни?! Ведь
    Не докажешь мне, хоть тресни,
    Что «другие времена».
    Без народной нашей песни
    И душа обеднена.
                          «Говорила мне землячка…»


     Вечная музыка жизни, вечные темы… Сколько дней и ночей, месяцев и лет, наполненных сладостными и горькими событиями и думами, душевными трудами, неизбежными переоценками сконцентрировалось в его поэтических строках, отголосках впечатлений и памяти об этой вечной музыке? Но всё-таки побеждает жизнеутверждающее
    Волшебная флейта  - это
    Хрупкая ниточка света,
    Что протянулась из прошлого,
    На тёмном ветру дрожа:
    Пусть только святое, хорошее
    Воспринимает душа.
                            «Волшебная флейта».

    Сохранённая традиция классического русского стихосложения – это великая ценность, не имеющая ничего общего с техническими надуманными конструкциями постмодернизма – никого не трогающими, взгромоздившимися на некие сваи вроде бы «эстетства». Всякие поиски новых форм в ущерб смыслу и живым образам во все времена были свойственны поэзии. Но ведь не приживались. Потому что были заведомо мертворожденными, которые можно начать читать и с середины, и с конца, и по диагонали – они будут такими же мёртвыми.  И век ХХ не избежал их, и начавшийся ХХI породил подобные, плавно перейдя от одноразовых шприцов – к одноразовым книгам. В корне слов «модернизм», «постмодерн» лежит слово «мода», а ведь не всякий отваживается сказать ее носителю, что король-то в распиаренных стихах -  голый при всём своём следовании моде! Владимир Гундарев говорит в стихотворении «Подражание андеграунду»:

    Паук, карабкаясь и корябаясь, напоминает краба.
    Прикрепил напрасно лунный диск к гармони я –
    В мире с гормонами властвует дисгармония.
    Бой саламандр – агония, последний раунд.
    Но всё это – просто-напросто абракадабра.
    Заумь. Бессмыслица – андеграунд.
    Стать «гениальным» в невнятице я смог бы тоже.
    Но не прельстился этим… Спасибо, Боже!
     

    И совсем в другом стихотворении без названия – снова звучит его поэтическое - равное человеческому – кредо:
    А торжествуя убедительно
    Свершенье звёздного витка,
    Гордясь успехом поразительным, -
    Не стать к несчастью снисходительным,
    К наивной свежести цветка.

    Проникнуть смело в глубь субстанции
    И обнажить земную твердь, -
    Но пусть душа –
    Душой останется:
    Не разучиться б хлебу кланяться,
    От песни иволги добреть.
                  «Среди бетонности, железности…»


    Очень располагает гундаревское отношение к жизни, миру -  созидающее, а не потребительское. И отношение к нашему прошлому, к прежней эпохе  -  не снобистски оплёвывающее, оскорбительное в  устах многих скоренько «перелицевавшихся», а - сыновнее, разумно и сердечно благодарное. В отличие от многих, кого советское государство выучило,  взрастило и воспитало. И особое отношение к поколению отцов, к Родине:
    Нам с тобою
    С лихвою досталось беды.
    Безотцовщиной нас называли.
    В грозолетье узнали мы
    Вкус лебеды,
    Но отцовских ладоней
    Не знали.

    Только нет у отцов
    Перед нами вины, -
    Мы о них затаённо мечтали…
    Это наши отцы
    Не вернулись с войны,
    Молодыми
    Навечно остались…

    Вы немало дорог
    Беспокойных прошли,
    Чтоб не знала печалей Россия.
    Если матери –
    Нежность и ласка земли,
    То отцы –
    Её правда и сила…
                             «Отцы».


    У русских людей, родившихся или давно живущих в Казахстане, в сердце умещается любовь к двум Родинам. Никогда они не были «пятой колонной», умея ценить и быть преданными им обеим. Вся жизнь В. Гундарева  - в слиянии этой преданности, что он и доказывал и доказывает своим журналистским и поэтическим творчеством, умея объединить в нём людей и пробудить их самые благородные чувства:
    Как степь просторно-величава,
    Как далека и широка…
    На крылья белопенных чаек
    Над ней похожи облака.
    Увидишь луг на зорьке рано, -
    Пронзит тебя нежданно мысль,
    Что это не раствор тумана,
    А так кипит хмельной кумыс…
                         «Зелёная улыбка лета»

    Возрастал я на целинной ниве.
    Стала близкой мне степная даль.
    Вряд ли был бы без неё счастливей,
    Высоты достиг бы я едва ль.

    Здесь живут мои по духу братья,
    Нашу дружбу трепетно храня.
    Казахстан, свои раскрыв объятья,
    Родиной второй стал для меня.

    А с друзьями всякая невзгода
    Пылью рассыпается вдали.
    «Русский сын казахского народа» -
    Неспроста меня так нарекли.
                    
    Здесь я крылья обретал и силы,
    Птицей плыл над степью в вышине.
    Но частица матери России
    Незабудкой навсегда во мне.
                       «Из родной сибирской глухомани…»


    Чтобы так  написать, надо обладать в полной мере даром любви.
     
    ЛЮБОВЬ  и есть движитель всей жизни В. Гундарева. Любовь, которой щедро наделён поэт, – к женщине,  двум Родинам – России и Казахстану, друзьям, людям  вообще и избранному им делу – не дает ему самому сломаться под натиском жизненных коллизий, состариться душой. Она лечит и читателя, безоговорочно утверждая, что пока она есть – в жизни всё не так плохо, и что чудесным образом благодаря именно любви гармонично уживаются и полынь, и розы, придавая ей неповторимость.
    Видел в тучах небо голубое,
    В сумраке угадывал зарю.
    Жил с любовью, жил всегда с любовью –
    И судьбу за всё благодарю.

    Это мудрое и терпеливое приятие всех обстоятельств и их оценка берут начало в детстве поэта, в его здоровой крестьянской духовно-нравственной генетике.
    …Не франтоваты, не парадны,
    Походки ваши не легки, -
    Вы угловаты и нескладны,
    Мои родные земляки.
    Иваны, Марьи и Семёны
    Ждут свой черёд, светло тихи.
    Входи, деревня, поимённо
    В мои сыновние стихи…
                   «Эстет усатый…»


    Собственно любовная лирика (её можно выделить в отдельный цикл) поэта особенно запоминается. Запоминается не только нежностью непреходящей, но – главное! – верностью той настоящей любви, которую испытала душа поэта и которой не дала воссоединиться с любимой разлучница-жизнь. И он сумел это передать так щемяще, что сердце рвётся из груди.
    Это сквозная нить через всё творчество поэта. Этой любви не касаются ни годы, ни встречавшиеся на его пути краткие искушения. Невольно вспоминается великий Петрарка… Читаю – и думаю: сколько чудесных женщин, умных и красивых, добрых и понимающих (в том числе и среди семейных!), но – одиноких, мечтали и мечтают о такой вот любви! Но эта любовь им не выпала…А выпала незнакомой читателю женщине, которую поэт боготворит с юности и которая одна волнует его. Ей повезло: такая редкая драгоценность – верная и не судящая любовь досталась ей… Но и самому поэту повезло: эта любовь, несмотря на все связанные с нею страдания, многие и многие годы питает его лирику.
    Поникли вдоль берега
    Ивы-печальницы,
    Как будто сочувствуя
    Нашей судьбе,
    Слетевшие листья
    На зыби качаются –
    Мои запоздалые
    Письма к тебе.
    ...
    А в этой печали,
    Усталой и медленной,
    Желанье моё,
    Дорогая, о том –
    Малюсенькой точкою,
    Вечной отметиной
    Остаться бы только
    Мне в сердце твоём.
                  «Стихи о прощании».

     
    После смерти отца В. Гундарев в 14 лет остался в семье за старшего, познав весь тяжкий груз взрослых забот в деревне послевоенного времени. Недаром его «отцовским звали именем,\И в этом горькая есть гордость!»  Начав мальчишкой свою трудовую деятельность в колхозе с работы прицепщика на тракторе, мог ли он знать, какие крутые виражи готовит ему судьба? Но первый её звонок юноше о его предназначении состоялся: она дала ему попробовать на вкус работу со словом – сначала в редакции районной газеты Новосибирской области, затем на Кемеровской студии телевидения. А после трёхгодичной службы в армии, уже живя в Казахстане, он полностью отдаётся журналистике и литературному творчеству, написав более 20-ти поэтических и художественно-публицистических книг. Его произведения переведены на украинский, казахский, словацкий, французский, немецкий, испанский, корейский и португальский языки. Сам поэт много и успешно переводил на русский язык казахских, туркменских и украинских литераторов. Безусловно, снискал признание и известность в России и Казахстане. Но жизнь его всегда строилась на самоотдаче, была насыщена до предела. С 1990 года он создаёт литературный казахстанский журнал «Нива», который и пестует по сей день в качестве главного редактора. Суток, понятно, не хватает для работы, и потому рождается порою печаль, знакомая каждому щедрому к другим человеку:
    Ты рукописи должен разбирать:
    Оценивать стихи, вникать в рассказы
    И радоваться каждой яркой фразе, -
    Но вспоминай и про свою тетрадь.
    А там листы пугающе чисты, -
    Как осенью пусты
    Поля и чащи, -
    Тебе сюда б заглядывать почаще,
    Но беззаботен почему-то ты.
    Учил других, не думая о том,
    И, внутреннего зова не заметив,
    Свои стихи оставив на потом,
    В чужой строке искал ты самоцветы.
    В пустой породе
    Нет их и следа.
    Ведь если появляются таланты,
    То ни к чему им няньки-консультанты:
    Талант самостоятелен всегда!

    Ты утешал себя:
    «Вот погоди,
    Ещё придёт черёд всему успеться!»
    И не заметил,
    Как истратил сердце,
    Надеясь зря,
    Что взлёт твой – впереди.
    А спохватился: цель-то далека.
    Намереньями долго жил благими.
    И ускользает от тебя строка,
    Твои стихи –
    Написаны другими.
                    «Ты рукописи должен разбирать…»

    Эти стихи, как и многие другие у В. Гундарева, исповедальны, когда душа, устав и отчаявшись в одиночестве непонимания, ищет поддержки, силы в эпизодах прошедшей жизни (она ведь уже состоялась, она не изменит тебе и не предаст). Но не жалобщик на свою нелёгкую долю их пишет, их пишет «истый земледелец», который взял себе «надел» по плечу и который «смиренно-терпеливо» уже 20 лет «возделывает» эту благородную литературную «Ниву», где он «пахарь, сеятель и жнец»:
    Хлеб сущий – голова всему
    Под необъятным небом.
    Судьбой причастен я к нему –
    Кормлю духовным хлебом.

    Не отвожу от ветра лоб,
    Не опускаю плечи.
    Ведь я трудяга-хлебороб
    На ниве русской речи.
                  «Моя «Нива»


     Стихи из этих двух книг наполняют читателя  здоровым дыханием. Это важно при плохой или, вернее, никуда не годной нынешней бездуховной экологии. Не имею цели надуваться как мыльный пузырь в своих суждениях и притягивать за уши специальные термины (пусть это останется хлебом записных литературоведов). Пишу так, как идёт от души.
    Жизнь не бывает на всём своём протяжении усыпанной лепестками роз. Ни у кого вообще. А у талантливых людей испытания помножены надвое. Тем ярче запоминается их образ и аромат – то бишь роз, конечно же... (Здесь продвинутая компьютерная молодёжь поставила бы смайлик…). Но и горький запах полыни, которым бытие щедро сдобрено, имеет большое значение, способствует расширению измерений этого самого бытия:
    Можно верить другу или милой,
    Грезить наяву, во сне мечтать,
    Белизну июньских нежных лилий
    В песню сокровенную вплетать.
    Можно жить, а то -  плестись послушно,
    Можно думать иль не думать, но –
    Всё же не согреют чью-то душу
    Те, кому пылать не суждено!
    Люди все упрямы, словно камень,
    Смертная у каждого стезя.
    А живут в бессмертии веками
    Делавшие то, чего «нельзя».
                      «Можно»

     Изобразительное искусство существует не само по себе применительно лишь к художникам, пишущим пейзажи и нюансы этих пейзажей, тонкие и трогательные, задевающие душу. Но и с помощью художественного слова можно приобщиться  к пониманию и видению – таковы чудесные картинки живой природы в стихах у истинных поэтов. Таковы они у В. Гундарева. Цветовая гамма слова здесь лаконична, но точна  и оригинальна, содержание насыщенно неподдельным чувством любви, вовлекая в соучастное созерцание читателя. Таковы «Подснежник», «Гимн дождю», «А в челюстях угрюмых гор…», «Багряных клёнов обветшалый купол…», «Какого цвета земля», «Зелёная улыбка лета», «Ненастный этюд». «Предчувствие», «Зимний триптих», «Цветение сосны». Или вот это, где чудесная картинка летнего дня слита с чувством любви к единственной и неповторимой Женщине поэта - «Над ромашковым плёсом в излуке речной…».  Перечислять можно долго и много, но надо ли, если можно все эти стихи прочесть, не распыляя их, как росинки, в отрыве от контекста-цветка?.. 

    Лично мне скучны слишком академические рецензии на книги поэтов и писателей (может, статьи эти -  гурманское блюдо для особо отстранённых  от всего живого гурманов?). Их пишут несомненно достойные люди, разбирающиеся в литературе. Видимо, они и хотят диктовать вкус не видимому и не знакомому им читателю, предполагая в нём недоучку, не способного самостоятельно определиться в оценках. Точно так же, как пишут своё заключение патологоанатомы, никому не сочувствующие (иначе они бы померли вместе с исследуемыми!). Много истинного сокрыто критиками от  доверчивого читателя непонятными терминами – то ли они хвалебные, обозначающие достоинство стихов, то ли они укорные, заставляющие самого поэта отказаться от своего мира  и начать писать так, как надо критикам?..  Не трогает то, что преподносится ими как безапелляционно правильное, осуждающее отступление от некогда придуманных норм. Может, потому, что поэт – это всегда, во все времена  НЕ норма? И задевают-то чувства читателя его индивидуально найденные строки-слова, вроде бы и похожие на всё, о чём думают и о чём печалятся люди, но как-то так ловко расставленные по велению его возвышенной души, что и непохожие, и одновременно  родные:
    Ты знаешь ли эту истину,
    Что ты – человек? Или нет?
    Улыбка твоя – единственная,
    И мука твоя – единственная,
    В глазах – для тебя лишь свет.

    Но больше тебя здесь не будет.
    И завтра по этой земле
    Другие ходить станут люди,
    Другие любить станут люди,
    Как все – жить в добре и во зле.

    А ныне тебе для отрады –
    Дубравы, озёра в степи.
    И жить торопиться надо!
    Любить торопиться надо!
    Смотри же ты, не проспи!
                  «Ты знаешь, что ты человек?»


    Это его, русского поэта Владимира Гундарева,  - манифест, воззвание ко всем нам, чтобы жили мы в согласии с совестью, не теряли человеческого достоинства (которым он в полной мере обладает – читайте его стихи и прозу!), ценили жизнь и – не ныли. Уныние ведь один из смертных грехов для нас, православных христиан.
    И читателя они, строки, возвышают в собственном его понимании, в его оценке самого себя. Значит, читатель становится лучше.  Породистее в происхождении своей души… Может, поэзия для того и нужна? Ведь она приподнимает над чиновничьей «шинелью», дающей власть, над грубостью обстоятельств. И любого из нас, открытых и непредвзятых читателей, над таким неизбежным, необходимым, но огрубляющим бытом.…

    Особое слово о корейских, японских, парижских зарисовках, сделанных В. Гундаревым в этих поездках.
    Опять же любовь движет им при встрече с разными странами и населяющими их людьми, освещая открытия и откровения собственной души.
     
    Китайская, корейская и японская поэзия строится на своих особенных многотысячелетних традициях: изящество, лаконичность, устойчивая форма. Для русской души, возможно, даже на  скупости выразительных средств.  Восхищает эта иная  художественная культура как экзотический цветок Поэзии. Признавая её красоту и своеобразие, всё-таки неизбежно возвращаешься к родным истокам – странно и неправильно было бы по-иному.   В русских переводах хокку и танку всегда -  белый стих, не рифмованный, с эскизным словесным  рисунком – предполагается: читатель додумает, дочувствует, дорисует и достроит образ или философское умозаключение,  которым  был творчески болен поэт.  В этом есть определённая свобода для читателя. Но есть, в моём личном понимании, и рамки для поэта. Эта поэзия творится или сознательно строится по своим национальным правилам. Она красива и трогательна. И имеет свой несомненный набор определенных достоинств.
    Но для русского слуха  - музыкального и поэтического – нет в ней той широты, разгульности, многокрасочности, половодья чувств, той открытости лихой и распахнутости, той безбашенной свободы, которые присущи русской поэзии. Нет простора, который пронизывает всё творчество  наших русских поэтов – от Державина, Пушкина, Жуковского до  более поздних, нашему русскому менталитету родных и для нас осиянных  Божественным светом -  Есенина, Тютчева, Фета, Васильева, Рубцова, Курдакова…   Такая же нерифмованная поэзия сквозит и  в  русских прозаиках, в их просторной вселенской любви к Человеку, в их искренних слезах за деяния его. И в их прозаической поэзии  есть вселенской скорбь по тому неуловимому и неназванному признаку, который присущ русской тоске по идеалу. Этих писателей в 70-х окрестили «деревенщиками», с одной стороны отдав дань их мудрой благодарной верности чистым истокам - деревенской русской жизни, давшей именно своё ментальное начало народу с её сказками, былинами, непосильным трудом, воспеванием природной красоты и навечной неразрывной пуповинной  привязанности к Родине. С другой – этим названием как бы поставив себя выше «дярёвни» и взирая снисходительно на эту кровную любовь и проповедуемые ими ценности».
    Но вернемся к тому, о чём было заявлено вначале, и вот удивительные стихотворные эксперименты Владимира Гундарева. Во всех  русских переводах стихи японцев, китайцев и корейцев были нерифмованными. А Гундарев отважился не только написать как бы в подражание, но и  рифмовать свои впечатления от посещения этих загадочных стран, скрытых иероглифом. И сделал это совершенно по-русски: и суть и красота инопоэзии не утратились, но стали вроде как роднее. Из этих  стилизованных стихов рвётся душа,  ей тесно в четырёх-пятистишиях, как бы ими ни восхищались сильно продвинутые и отошедшие от традиций русского стихосложения эстетствующие критики литературы. Ну да -  мы все отдаём дань этому тонкому графическому Востоку. Но он  островной и полуостровной, за исключением Китая. Ему не хватает территории обычной земли, и потому он так дисциплинированно ходит стройными рядами любоваться на цветущую сакуру… Хотя безусловные плюсы от этого тоже есть: то, чего мало (живой природы в данном случае), то больше ценится.  А русский парень с соломенными кудрями светится, выпирает  из этих четырёх-пятистиший в блестяще написанных им стихах на прекрасной островной, но чужой  земле. Парня воспитала другая культура, просторы его страны огромны, а пейзажи включают  все красоты, кроме джунглей. И стихи потому другие. Вот, например, строки из «Корейских мотивов», написанных поэтом во время пребывания в Южной Корее, и сколько в них юмора и уважения к иным традициям:
    Через Сеул
    Течёт река Ханган.
    Её теснят гранитные оковы.
    Гудят от напряжения мосты.
    А тут и там сидят по берегам,
    На поплавки уставясь, рыболовы.
    Им вовсе дела нет до суеты,
    Они – в нирване…
                 «Нирвана»


    А вот о нехватке той же самой земли – пахотной территории для жизни:
    Блаженствует,
    В воде по горло, рис
    (В сырых колосьях сок зелёный сладок)
    На берегу Хангана. А поля,
    Где стебли риса густо разрослись,
    Теснятся прямо возле стройплощадок.
    Вот так в Сеуле ценится земля.
    И небо – тоже…

    Мудрый поэт вроде бы ни к чему не зовёт нас – русских, казахов… Но отчего же возникает эта боль – что мы неправильно пользуемся доставшимися нам от Бога землями? Почему не трудимся на них как следует, обеспечивая самих себя дарами земли?..

    И во время всего путешествия, восхищённого познания другой культуры, ведущей свой отсчёт от древнейших времён, поэт вдруг пишет:
    Любимая!
    В круговороте дней –
    Пусть мысленно, но нераздельно вместе
    В любом краю лишь ты всегда со мной,
    На свете нет желанней и родней –
    Так солнышко в туманном поднебесье
    Угадывается за пеленой.
    Тобой живу я…
              «Единственной»

    Не знаю такого живого сердца, которое не откликнулось бы на это стихотворение…

    Но что побеждает впечатления поэта в этом дивном краю, где приглашающая сторона, конечно же, показала всё самое-самое? А вот это:
    Диковинны
    Деревья в парке. Вдруг, –
    Затмив затейливость и пышность их наряда
    Густой листвы убранством расписным, -
    Застенчивых берёзок полукруг
    Открылся перед изумлённым взглядом, -
    И сразу же повеяло родным,
    Заныло сердце…
             «Родное»

    А в «Японских мотивах» что же? Да русская поэзия, только она! Вот  они, эти лучшие (на мой взгляд) зарисовки:
    За чашечкой сакэ
    Я коротаю время.
    Напиток тёплый согревает грудь.
    За окнами кафе дождь монотонный –
    И как-то грустно на душе чуть-чуть…
    Но славно любоваться в тишине –
    Как в водоёме, величаво-томно,
    Большие рыбы радужных расцветок
    Поводят плавниками в глубине.
    Как утка дикая, гнездясь невдалеке,
    Хлопочет с выводком своим на островке.
               «За чашечкой сакэ»

    Это – стихи русского поэта.

    Самое ценное, чем хочу поделиться и что является лично моим открытием: вся Поэзия Гундарева – это история и биография одной деревеньки. Чистая и питающая своими незамутненными родниками.  Это его, поэта,  оберег. И потому рождаются нежные строки обращения-воспоминания – дающие надежду и мощную подпитку поэту в его стремлении жить и творить дальше:
    Отчий край мой, сюда наконец-то я вырвался снова.
    Хоть живу в чужеземье, а родом и кровью я твой.
    Но тебя возвеличить – не сыскал я заветного слова…
    И сейчас пред тобою с непокрытой стою головой.
    Остужающий ветер мои перепутал седины,
    И позёмка сугробы на моём наметает пути.
    Так прости же, Кыштовка, прости непутёвого сына,
    Ну хотя бы за то, что я каюсь, - родная, прости…


    И ещё:
    И январский мороз устрашить нас не в силах,
    Не пугают дожди, в октябре морося.
    Ты всего лишь росинка великой России,
    Но без нашей Кыштовки – Россия не вся.
                           «Частица России»


    Если в человеке ещё не до конца выветрилось понятие истока, долга, чести, - он поймёт, о чём эти сокровенные строки.
     
     Схематично представлю, ЧТО я вкладываю в это своё впечатление-заявление, продиктованное большой искренней любовью и, как мне кажется, пониманием.: 1.ДЕРЕВЕНЬКА (рождение; впитывание морально-нравственных, духовных, гражданских устоев. И позиции личностной. И могучей душевной силы). 2. ГОРОД (поглощающий постепенно Деревеньку; раскрытость знаниям, обучение новому опыту; обретение борцовских качеств; взросление. Утверждение в профессии через поиски, труд, общение). 3. СТРАДА на ниве служения Слову. 4. ДЕРЕВЕНЬКА, порушенная нигилизмом «новой жизни», подрубающем сук, на котором сидит сама Жизнь, и присвоенная многими богатеями, ограниченными в своём сознании, в виде индивидуального поместья. 5. ТРАГИЗМ от осознания невозвратности прежнего в его прошлом виде. 6. ДЕЯТЕЛЬНЫЙ ОПТИМИЗМ в стремлении к возврату непреходящих ценностей.

    Думаю, у всякого пишущего человека, желающего (нет – жаждущего!) отклика на своё творчество, есть своё мерило ценностей по поводу статей о его творениях. Одни ценят прославленных  литературоведов и критиков (типа «сам такой-то написал обо мне!») - их статьи выстроены согласно законам жанра: содержат спецтермины, разбор по правилам (растаскивание по «пробиркам» на анализ строк, рифм) – как учили в институтах. Там  обязательно присутствует филолого-лексический позитив и уж никак не обойтись без НО, после которого перечисляются аргументированные огрехи. Другие авторы ценят мнение благонамеренного читателя (хорошо, если он ещё и собрат по творческому цеху): такой читатель будет акцентироваться на стихах и прозе, безоговорочно достигших его чувств, вызвавших отклик сердца, восхитивших и полюбившихся. Такой читатель воспримет без зависти и брюзжания откровения души, а то, что его НЕ тронуло глубоко или НЕ задело, просто не станет перечитывать. Это его голосование. Он или полюбит, или нет, но дастся ему это совершенно естественно, над ним не будет довлеть ни клановость критиков-литературоведов и  их обязанность «отработать» докторскую степень филолога, ни дружба-вражда некой литературной группы против анализируемого им поэта-писателя. Он будет искренен и свободен в оценках. Он  не ангажирован. И он прав: возможно, то, что не затронуло его, тронет кого-то другого! Ведь все мы – всего лишь люди: и критики, и «простые» читатели. Мы отличаемся друг от друга по восприятию не только мира или поэзии в целом, но даже на одни и те же поступки или события смотрим со своей точки зрения. А её нас никто не может лишить. При этом и профессиональный критик, и чувствующий, понимающий и обладающий культурным багажом читатель вполне могут находиться на одной социальной ступеньке общественной лестницы, а читатель вполне может преобладать в интеллекте, интуиции и эрудиции над признанным критиком. Так ли уж велика меж нами разница? Так ли уж незыблем авторитет любого жюри? Многие ли читали тех писателей, кому присуждались Нобелевские премии? А если читали, многие ли были восхищены ими или всё же задавались порою здравым вопросом: «А не голый ли король-то?» Вот и я о том же: о праве и свободе быть Читателем с собственным живым восприятием. К общему знаменателю в этом вопросе никак не привести читателей Земли.
    И пусть это не покажется читателю, не знакомому с творчеством русского поэта ХХ века Владимира Гундарева,  упрощенной  оценкой его творчества.  Недаром по городам и весям разнеслись его стихи, ставшие любимой русским народом песней – «Деревенька моя» - в пользовавшихся необычайным спросом песенниках. Из песенников (кто из нынешних молодых не знаком с этим русским словом, поясняю: песенники – сборники стихов-текстов к наиболее популярным в народе песням, сопровождающим любые семейные, дружеские, свадебные и юбилейные торжества-посиделки) стихи Гундарева заучивали наизусть и городские барышни, не забывшие своих  деревенских тётушек, дядюшек, бабушек и прабабушек,  и суровые (бывшие деревенские) мужики, достигшие признания в городах за свои умения и приспособленность к жизни.  Это – цельность, целостность, целомудрие его, Гундарева Владимира Романовича,  поэтической и человеческой души. Просто деревенька – истоки, откуда ВСЕ мы вышли, но позабыли об этом самом высоком на земле происхождении. Это наши грядки, которые помогли русским выжить в самые лютые голодные годы. Это наши избы, которые согревали нас деревом срубов, добытых в русском лесу. Это озёра и пруды, где голодная деревня добывала себе пропитание во время голодомора. Это наши грибы лесные, рябина кудрявая, калина после заморозков, давшие нам силы для выживания. Эта наша степная сорная лебеда, которая заменяла хлеб и сохранила для жизни детишек, умирающих от голода. Это наши деды и прадеды, которые пахали землю на себе. Или с помощью любимого коня-кормильца, мясо которого только потому и не едят русские люди в большинстве своём, что конь кормильцем, силой был, помогающей взрастить хлеб, а значит, сохранить живыми людей... Это наша святая земля, за которую складывали головы русские солдаты всех войн. Не только за большую и любимую родину «от Москвы до самых до окраин», но и за свою собственную кровную  земельку, политую потом,  за огородик и садик возле скромного домика, где бегают в самошитых рубашонках бесштанные русоголовые ребятишки, где родили тебя мамка и тятька, где томится квас в глиняных кринках, охлаждаясь в темных погребах… Именно поэтому такая оценка  творчества поэта Владимира Гундарева – это не упрощенная оценка, а признание истинной точки отсчёта, родившей не прелюбодейную любовь к его строкам. И всюду в его жизни – вот она, Деревенька, нежная в пейзажах утра и трудовая в лучах дня, певучая  в вечерней заре после работ праведных и спокойная или страстная в ночной тьме…
    Она никогда не отпускала поэта во время всех его странствий по жизни, питала его духовной силой, хотя сдавалась под натиском города и смены государственного строя, а позже – и перед собственно уничтожением её… Но для поэта главное в том, что сохранилась земля эта – унавоженная коровами, перепаханная на сто рядов русскими крестьянами, истоптанная резиновыми сапогами сельчан, которые, к грусти нашей, и сейчас, в ХХI веке, являются их обувью едва ли не круглый год из-за отсутствия нормальных дорог … И они, сельчане, всё же поют! И поют в том числе песню «Деревня моя, деревянная, добрая,\Смотрю через дали, прикрывшись рукой:\Ты в лёгком платочке июльского облака/ В веснушках черёмух стоишь над рекой…», уже давно считая её собственной – то есть родившейся в народе, не имеющей конкретного автора слов и композитора. А недавно смотрела по российскому телевидению сюжет о деревне Сростки – родине незабвенного русского гения Василия Макаровича Шукшина, что по Чуйскому тракту в 35-ти километрах от Бийска, и буквально через неделю – программу о родине Михаила Евдокимова, замечательно талантливого русского деревенского юмориста-сатирика, странно погибшего на посту губернатора Красноярского края, родившегося тоже на Алтае (в г. Сталинске (ныне Новокузнецк). И там уцелевшие после «реформ и перестройки» крестьяне, трудолюбивые и несгибаемые люди, умеющие отличить истинное от фальшивого и крапленого, пели в своих дружных деревенских застольях именно эту, такую родную и искреннюю, «Деревеньку».
    Пока не истребили русскую душу живую, песня эта будет жить.
    Категория: Наследие | Добавил: Людмила | Теги: Владимир Гундарев
    Просмотров: 1177 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    [ Регистрация | Вход ]