Продолжаем дискуссию о герое современной прозы, начатую статьями Льва Пирогова («ЛГ», № 7), Андрея Воронцова (№ 11) и Надежды Горловой (№ 16).

Когда Лев Пирогов предложил вернуть русскому читателю маленького человека, я сразу насторожился. Смутило меня даже не то лежащее на поверхности соображение, что раздавленные всеми возможными кризисами маленькие люди в гораздо большей степени нуждаются в рабочих местах и государственных пособиях, чем в реалистических романах. В конце концов не для них стучат по клавишам литературные критики, пытаясь уловить витающую в воздухе конъюнктуру.

Вместо этого я попытался представить себе, каким будет новорусский Акакий Акакиевич и какую пищу для ума он может предложить. Очевидно, что копит он уже не на новую шинель, а на китайский пуховик – себе, жене и детям. Не для того, чтобы соответствовать, а чтобы не мёрзнуть. Живёт впроголодь, за воду с электричеством уже несколько месяцев не плачено. Пьёт, конечно – на что, непонятно, – но добрые чувства питает, а то какой же он герой? И ничего поделать со всем этим не может, потому что закрутило, потому что выхода нет, а жизненного кругозора хватает только на добрые чувства и бессильную злость.

Маленький человек потому и маленький, что он по определению жертва обстоятельств. Он претерпевает посылаемые судьбой несчастья, а не действует. Повезти в жизни ему может только случайно, каким-то чудесным образом: вдруг приедет хороший капиталист и восстановит разрушенное при Ельцине предприятие. Или добрые люди скинутся ему на пуховик. Или, я не знаю, клад отроет на огороде. Вот такой реализм и получается: статичный, описательный, c мазохистскими коленцами. И с определённым, кстати, идеологическим подтекстом: Христос терпел и нам велел.

Впрочем, иногда долготерпение маленького человека вознаграждается глобальным образом. Так происходит, когда социальная система, у которой он был в заложниках, вдруг рушится – и тогда для его самоутверждения открываются невиданные перспективы. О том, что за этим следует, написал – правильно – Булгаков в «Собачьем сердце». Страдалец, сбросивший с себя оковы помещицко-буржуйского супер-эго, обнаруживает кашу в голове и грязные, в прямом смысле нецензурные «собачьи» желания. Разрастаясь до сверхчеловеческих пропорций, но оставаясь при этом маленьким.

Нужен ли сегодня такой герой, и долго ли угасающая русская литература протянет на старом добром сочувствии к тем, кого плохо видно из столичных салонов? Думаю, уже хватит. Но и всячески активничающих, берущих судьбу за горло, – таких типа прилепинского Саньки – тоже, пожалуй, достаточно. Единственная осмысленная реакция на их присутствие в литературном пространстве выглядит так: «Хорош уже глотку драть!» Это по адресу и авторов, и их персонажей – тех же Акакиев Акакиевичей, вместо шинели примеривающих костюм Супермена.

Герой, не научившийся думать, действующий в силу сюжетообразующего инстинкта своего создателя, ничего, кроме более или менее съедобного экшна, породить не может. Пусть действует, пусть страдает, пусть хоть на митингах выступает, но пусть за всем этим стоит внутреннее убеждение. Хотя бы какая-то оригинальная и не лежащая на поверхности мысль.

Я не знаю, как там вообще, но мне определённо не хватает современного романа идей. Где герои бы спорили друг с другом о самом важном, как Алёша и Иван Карамазовы, и вступали бы в интеллектуальные единоборства, подобно Базарову и Павлу Петровичу Кирсанову. Где сюжет двигался бы силой авторского мышления, а не конъюнктурными соображениями и желанием сделать «fun». Романа, подобного «Элементарным частицам» Мишеля Уэльбека, который был бы концептуальным выражением нашего времени, прошедшим через сознание писателя.

Да, честно говоря, я бы и совсем без сюжета обошёлся. Для того, чтобы книга захватывала и прожигала читательские сердца, достаточно двух героев-инвалидов. Важно, конечно, не то, что они инвалиды, а их невовлечённость в какие бы то ни было события. Они видят мир из окошка, читают книги, смотрят телевизор, роются в Интернете и строят гипотезы по поводу увиденного. Каждый из них во что-то верит, но верят они в разное. И из разговоров может вырасти что-то похлеще диалогов Платона!

Я не уверен, что сейчас в России вдруг появятся авторы, способные на что-то подобное. Сочинительство уже не воспринимается как трудоёмкое занятие – бойкие перья скрипят как будто сами по себе, не получая импульсов со стороны мозга. Беллетристы находятся просто не на уровне тем и вопросов сегодняшнего дня. Они не следят за научными журналами, элементарно не понимают принципов эволюции и основ нейропсихологии, Маркса знают только по портретам, а Жака Лакана – по имени.

И пока это так, пока современная русская литература не провоцирует, не подвергает сомнению устоявшиеся догмы и не задаётся целью радикально менять мировоззрение, она в целом ничего, кроме вежливого недоумения, не вызывает.

Василий ШЕВЦОВ

http://www.lgz.ru/article/8820/