Лиля Калаус

Литератор

Он всегда подтянут, бодр и аккуратен. Он говорит тихим, как таракан, интеллигентным голосом. И говорит ужасно скучно. Да и пишет, честно говоря, тоже. Скучно – зато правильно. Безошибочным чутьем мелкого хищника литератор выбирает самые широкие пути, самые пафосные и безобидные темы. Простейшие из них, не заморачиваясь, пишут про влюбленных девушек, благородных инвалидов, нищих старушек, непризнанных гениев и злых богачей. Более продвинутые могут завернуть про гражданскую позицию и порассуждать о творчестве великих. Наиболее утонченные литераторы, сверяясь со словарем иностранных слов, пишут про синекдоху, предикаты и герменевтику, не забывая цитировать никому не известных лауреатов Нобелевской премии.

Каждый литератор любовно строит свое гнездышко, в границах которого – он царь и бог, где его никто не достанет, а поскольку ему вообще не интересно, что происходит снаружи, то он нечувствителен к любого вида критике и представляет собой герметичную систему, впрочем, весьма гибкую, так как главное свойство литератора – это встраивание себя и своих текстов в наиболее полезный контекст.

Литератора охотно печатают в журналах, он без особых трудов и затрат выпускает книги. Ведь, задружившись с кем надо против кого надо, литератор намертво забивает своим телом найденную нишку и вещает оттуда до конца жизни глуховатым искусственным голосом про моральные ценности и пользу сыроедения. Как только литератор занимает положенное ему место во всемирной иерархии литераторов и перестает быть соперником большинству вышестоящих коллег – он, считай, сделал карьеру. Будущее обеспечено.

Литератор – существо стайное и живет по всем законам своего прайда. Он беззаветно прислуживает альфа-самцу и добивает кинжалом снобизма более слабых или случайно прибившихся к стае собратьев по перу. Он любовно ростит свою смену, таких же тихих вежливых литераторов, застегнутых на ороговевшие пуговицы, втайне надеясь, что они отразят в будущих мемуарах его светлый образ Гения и Учителя. Ни черта они не отразят, конечно, им свои дела надо успевать делать, а таких слабоумных понятий, как «благодарность» или «искренняя привязанность» в мире литераторов не существует. Максимум – скажут благожелательный тост на поминках Учителя в диктофон заезжему журналисту. И то вряд ли.

Литератор охотно участвует в премиях и конкурсах, причем, как правило, удачно. В первой половине жизни он беззаветно пашет на свое резюме, уснащая его званиями, лауреатством, книгами, творческими встречами, участием в международных конференциях и форумах. Во второй половине жизни резюме пашет на него, и можно уже спокойно брать сочные заказы типа творческой биографии банка или вообще - встать во главе собственного литературного университета.

Его, литератора, много, так много, что иногда забываешь, что это чудище безо всякого следа растворяется во времени. Потомкам даже в голову не приходит, что гениям, рядком стоящим в школьной программе, сопутствовали десятки успешных литераторов, кругленьких, вменяемых, в меру наделенных талантом писать и вписаться в благополучную жизнь. Членов масонских лож и профсоюзов, придворных поэтов и богатеньких беллетристов, осторожных мыслителей и рассудительных борцов за справедливость.

Всех их смололо безжалостное время, и только чахлые филологи, поправляя очочки, извлекают их истертые имена и тексты на свет божий, да и то – ради свежей цитаты в диссертации. Их, умных, расчетливых, нормальных, адекватных – нету. А в гениях числятся чокнутые маргиналы. Уехавшие, куда глаза глядят, в холодном вагоне, давшие убить себя на дуэли какому-то жалкому дураку, томами сжигавшие свои романы, десятилетиями писавшие в стол, на равных спорившие с властью и богом, сидевшие в тюрьме, повешенные и обезглавленные, нищие и убогие, пьющие, игроки, психически ущербные, аморальные, безногие-безрукие-слепые, несчастные в любви и презираемые современниками…

Нет правды на земле. Но правды нет и выше. А ты, литератор, знай: как же я тебя ненавижу!

И как я тебе завидую…

И как я боюсь, особенно по ночам, что я тоже литератор.