 ГРЕТА Соловьева
ФИЛОСОФИЯ АБАЯ. ВЕРА, ЗНАНИЕ, КРАСОТА
Философия должна становиться всемирной, глобальной. Так было сказано на XXIV мировом философском Конгрессе в Пекине (2018). Как понимать этот призыв, звучащий, как набат?
Во-первых, философские территории расширяются. К традиционным ее владениям – древнегреческая, немецкая, казахская, русская – присоединяются коллеги из Африки, Южной Америки, Австралии и многих других стран. Не случайно следующий Конгресс пройдет уже в Мельбурне. Отныне Восток и Запад, Юг и Север вступают на философские земли. Этим ставится точка в истории философии с привилегированными адресами.
Во-вторых, сегодня акцент переносится на перспективы единства множества философских голосов. Всемирность означает единение философских взглядов, концептов, школ. При этом остается равнение на позицию «единство в многообразии». Всемирность не означает единообразия, стандарта. Напротив, национальные философии выявляют и обнаруживают уникальность, самобытность, непохожесть, выражающую национальный дух и национальные традиции каждого народа.
Ключевой проблемой становится взаимопонимание, актуальнейшая герменевтическая задача. Как нам понять друг друга, как войти в неповторимый философский мир народов планеты и привести различные мелодии в созвучную прекрасную симфонию? На повестке дня – возможности философского перевода. Философия сродни поэзии. В отличие от обыденного коммуникативного языка, где слова от частого употребления стираются, словно бумажные деньги, наша наука имеет в своем арсенале слова-термины. Это золотые слитки, остающиеся неприкосновенными при их употреблении.
Трудности философского, как и поэтического, перевода вызваны тем, что следует переводить не слова, а смыслы. Для этого в смыслы надо суметь проникнуть. Например, термины русской философии «соборность» и «богочеловечество» не переводимы напрямую на другие языки. Но смысл их вполне раскрываем в философских лексиконах других территорий. Кто же может проникнуть в тайники смыслов? Только сами философы. Вот где для них колоссальное поле деятельности – способствовать созданию всемирной философии.
И еще наша неотложная задача: вводить казахскую философию в контекст всемирной, помня, что условием самопонимания является взаимопонимание. Здесь на помощь приходят испытанные методы герменевтики и философской компаративистики.
Тема «Творчество Абая в экзистенциальном контексте мировой философии» кажется мне просто захватывающей. Вспомним, что экзистенциализм понимается ныне в двух основных смыслах. Первый – направление философии XX века, вдохновленное именами Жана Поля Сартра и Симоны де Бовуар. И второй – экзистенциальные философские концепты, сопровождающие большую академическую философию с самого ее рождения. Экзистенциальная философия создавалась и создается теми, кто вкладывает самого себя, свои личностные переживания, радости и горести в философское творение, а не отстраняется, не пытается быть объективистским, супернаучным.
Как говорит Николай Бердяев, он рассматривал события мировой истории как события собственной жизни, а происходящее с ним самим вписывал в исторический процесс. Замысел экзистенциализма парадоксален: через индивидуальный самоценный жизненный опыт, экзистенцию выразить философскую истину, значимую и весомую для других людей, современников и потомков. Более того, выразить экзистенцию своего народа, своей эпохи, своей культуры.
Экзистенциалистом в этом смысле назовем Августина Аврелия, раскрывшего в «Исповеди» тернистый путь к божественной сущности («Я стал сам для себя землей, требующей тяжкого труда и обильного пота», «Несчастен человек, который, зная все, не знает Тебя, блажен, кто знает Тебя, даже если он не знает ничего другого»). Экзистенциалистом назовем и Абу Ахмеда аль-Газали, сследовавшего в своем великолепном труде «Воскрешение наук о вере» все состояния человеческой души – отчаяние, веру, надежду, любовь. («Тот, чьи семена хороши, чья земля плодородна, чья вода обильна, имеют заслуженную надежду»).
К экзистенциалистам отнесем и мыслителей позднего Возрождения Мишеля Монтеня и Блеза Паскаля. Признаваясь, что содержание книги «Опыты» почерпнуты из собственной жизни, а единственное его намерение – остаться с родными и друзьями после смерти, Монтень вводит в контекст своего самоанализа мировую историю нравов («Забавная причуда – многие вещи, которые я не хотел бы сказать ни одному человеку, я сообщаю всему честному народу и за всеми мыслями отсылаю своих ближайших друзей в книжную лавку»). Человек – всего лишь тростник, достаточно дуновения ветра, капли воды, чтобы его уничтожить, – размышляет Блез Паскаль. И тут же добавляет: но он – тростник мыслящий, он велик, прекрасен и достоин восхищения.
Если продолжать, то получится объемистый том «Экзистенциалисты Востока и Запада». Туда войдут имена Серена Кьеркегора, Мартина Хайдеггера, Жана Поля Сартра и наших казахстанских ученых – Натальи Сейтахметовой, Гаухар Барлыбаевой, Сергея Колчигина. Да, да, нам давно надо перестать стесняться. Надо становиться вровень с признанными философскими авторитетами, если стремимся к созданию всемирной философии. А сейчас, после столь долгого, но необходимого вступления обратимся к обозначенной теме. Я долго думала, кого из экзистенциалов мирового ранга ввести в диалог с творцом казахской экзистенциальной философии Абаем Кунанбаевым? Выбор пал на Абу Ахмеда ал-Газали. И Абай, и ал-Газали открывают свое сердце, свою душу в пронзительно экзистенциальных исповедях. Оба они приходят в решающий для их народов исторический момент и взывают к соплеменникам, к изменению своей судьбы. Абай в «Книге слов» пишет о себе, о своих сомнениях, раздумьях, жизненных невзгодах и взлетах души. Но все это – о своем народе и необходимости перейти к новой жизненной парадигме, включиться на равных в ход мировой истории, овладевая знаниями и науками. Его экзистенция – это экзистенция родного народа1.
Ал-Газали в философской автобиографии «Избавляющий от заблуждений» спешит на помощь тем, чья вера ослабела, чтобы укрепить их в духовном противостоянии злу и нечестию. «Ведь теперешнее время – время упадка веры среди людей, и нынешний период – период лжи… Я хочу исправить себя и других. Мне неизвестно, добьюсь ли я желаемого или умру, не достигнув своей цели»2. Мы знаем, что философ своей цели достиг, пробудив в сердцах людей живую веру. И он стал собеседником для многих выдающихся умов, встречаясь в пространстве культуры и с Абаем Кунанбаевым.
Всем известен идущий из глубины души призыв Абая «Адам бол!». Сегодня он перекликается с девизом XXIV Пекинского философского Конгресса «Учиться быть человеком». Все, о чем размышлял и писал Абай, он обращал не только к своим современникам, но и к нам с вами, его потомкам. Быть человеком – значит изгнать из своей жизни пороки: алчность, зависть, невежество, жестокость и постоянно возрастать духовно, чтобы душа всегда была живой, а ум ясен. Если ты жив, но душа мертва, не сочти себя живым.
Бездельник, лживый зубоскал,
Нахлебник и нахал,
В душе холуй, на вид удал
Не ведает стыда.
Абай страдает, сердце его болит за свой народ. Он хочет видеть казахов образованными, трудолюбивыми, стремящими и знаниям, преодолевшими устаревшие жизненные
1 Абай. Книга слов. – Алма-Ата: «Ел», 1993.
2 Ал-Газали «Избавляющий от заблуждений» в
кн. М.Г. Степанянц «Восточная философия» – Москва:
Восточная литература. РАН, 1997, с. 424-436.
ценности: богатство, безбедная жизнь, скот, красавица жена. Труд, знание, наука, творчество – вот тот славный путь, который он открывает перед своим народом, стремясь вывести его на просторы мировой истории. Окружающие не сразу воспринимают его призыв. Не легко сделать рывок, прошлое спокойнее и привычнее. Абай сетует на одиночество. Но не сдается. «Будь в моих руках власть, я бы отрезал язык тому, кто твердит, будто человек неисправим»3, выдвигает Абай свой бесспорный тезис. Задача человеческой жизни – избавление от пороков, угнетающих душу, освобождение от всего того, что препятствует духовному возрождению.
Здесь Абай высказывает идеи, созвучные другим народам и другим эпохам, общечеловеческие, универсальные. Его искренние строки проникают в сердце каждого: «Как знать, проживешь ли ты пять дней или нет? Все люди гостят друг у друга, сам человек – гость в этой жизни, так стоит ли злословить, враждовать из- за богатства, завидовать чужому счастью, коситься друг на друга из-за пустяков?»4.
И ал-Газали пишет, что человек сотворен не для игр и пустого время препровождения. Ему дана крупная ставка. Хотя он не изначален, но вечен. И должен набрать посмертный путевой запас, добывая элексир счастья. Ему предстоит испытать внутреннюю борьбу (муджахадат), подвергнуть самого себя трансмутации. Как то происходит, когда после упорных усилий медь и латунь превращаются в чистое золото. Из всех пороков Абаю, как и ал-Газали, больше всего ненавистна зависть. Казахский мыслитель сокрушается по поводу того, что если кому-то из двух друзей повезет, они становятся заклятыми врагами: «Пока ты добиваешься счастья, добра тебе желают все, но как только ты достигнешь цели, твой доброжелатель лишь ты сам»5. Зависть подобна оборотню. Она снедает завистника изнутри. Но и тот, на кого она нацелена, зачастую намеренно ее вызывает, стремясь возвыситься богатством, почестями, саном, чтобы «досадить другому, породить в нем зависть».
Ал-Газали тоже пишет, что в каждом человеке таятся злоба, алчность, коварство, зависть – все те «погубители», которые могут
3 Абай. Книга слов. – С. 59.
4 Там же. – С. 55.
5 Там же. – С. 60.
низвергнуть в пропасть, покрыть сердце мглой, дабы не узрело оно Владыки божественности. И те, кто не справится со своим животным началом, кто не подчинит «борова зависти» и «пса злобы», в Судный день предстанет в образе этих животных – свиньи или волка. Зависть философ называет первой грешницей, ибо именно зависть Иблиса к Адаму, которого возлюбил Аллах, стала причиной всех бед и несчастий человеческих / «Из всякого злость есть надежда изгнать / Завистника злобу ничем не унять»6.
Особенно пристрастно пишет Абай о богатстве и бедности. Сам будучи человеком богатым, он признает, что Бог создал богатство и бедность, но не он делает человека богатым или бедным. Само по себе богатство нельзя считать злом. «Известно, что трое приближенных пророка – хазрет Гусман, Габдурахман ибн Гауф, Сагид ибн Абдукас славились своими богатствами»7. Все дело в том, с какой целью человек хочет разбогатеть, какие средства для этого использует и как распоряжается полученным добром.
И Абай создает стройную философию богатства. «Между богатством, накопленным для того, чтобы возвыситься и богатством, которое копят для того, чтобы иметь возможность помочь страждущим и не быть в зависимости от других, есть большая разница»8. Эти два типа богатства определяют и тот путь, который избирают люди. Одни предпочитают получать знания, учиться ремеслу, трудить честно и добросовестно. Другие – ловчат, изворачиваются, прибегают к интригам и лжи, лишь зличными средствами, приносит противоположные плоды. Чбы добиться своего любыми путями. В итоге то, что добывается раестно нажитое богатство поддерживает человека, его семью, соплеменников, его народ. А то, что добыто «собачьим путем и тратится по-собачьи»9. Так обличает Абай ненасытную алчность, пожирающую человека. И такое обличение сегодня не утратило своей актуальности.
Не приемлет казахский мыслитель и отношения окружающих к богатству, которое
6 Абу Хамид ал-Газали ат-Туси. Элексир счастья.
– Санкт- Петербург: Петер¬бурское востоковедение,
2002, 139 с.
7 Абай. Книга слов. – С. 70.
8 Там же. – С. 73.
9 Там же. – С. 24.
высказывается в ряде пословиц: «Кто добыл богатство, тот безгрешен» или «У имущего лик светел» или «Кто сумел нажиться, тот и прав». Не принято осуждать тех, кто готов и отца родного обобрать, добывает скот обманом и подлостью, попрошайничеством и разбоем. Не следует принимать пословицы, в которых выражен такой негативный опыт.
Для ал-Газали тоже один из самых вероломных «погубителей» – страсть к мирским благам, сановитости и богатству. Но в мире нет ни одного абсолютно богатого, – уверяет философ. Все люди в абсолютном смысле – бедные, поскольку свое бытие они черпают из сущности Всевышнего, и значит, все они нуждаются в самом первостепенном, поддержании своей жизни. Абсолютно богатым может быть только тот, чье «бытие не исходит от другого»10.
Против «погубителей» победоносно выступают «спасители», прежде всего, Вера. Все, о чем говорит и Абай, и ал-Газали, все события жизни и человеческой души свершаются в пространстве Веры. Абай выделяет двоякий путь верования. Первый – когда люди идут собственным путем, укрепляя Веру разумом и принимая ее всем сердцем, всем своим существом. Они живут согласно Вере, раскрывают душу Всевышнему, руководствуясь во всех делах и поступках совестью («Якини иман»). Другой путь избирают те, кто черпают веру из слов муллы, не из внутренних источников души, а из внешних сообщений и побуждений. Эта вера неустойчива, не в состоянии себя отстоять, не захватывает человека в его целостности,в единстве мысли, слова и дела («таклиди иман»). Абай поясняет, что для веры недостаточно соблюдать обряды, без устали класть поклоны. Главное – внутреннее преображение человека, следование божественным заповедям в своей жизни.
Ал-Газали, говоря о вере, прибегает к метафоре. Он сравнивает Веру с орехом, у которого есть внешняя скорлупа, ядро и еще ядро ядра. Первый разряд верующих удовлетворяется внешней скорлупой, соблюдает обряды, но без участия сердца. Это ненавистные ал-Газали лицемеры. Второй разряд верующих исполняет обряды, веруя искренне, но без глубоких
10 Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере.
религиозных переживаний – таково большинство верующих. Третьи – приблизившиеся, те, для кого начинает проглядывать свет Веры. И, наконец, четвертые, проникающие к ядру ядра – правдивейшие, которые лицезрят Единого.
Вера для обоих мыслителей поддерживается любовью – к Всевышнему, а через него ко всему миру, к своей семье и своему народу. Бог создал мир и человека с любовью и «ни одному смертному не дано объять разумом – каким колоссальным трудом сотворено и какой могущественной силой собрано в единое целое все, что мы видим и ощущаем»11. Человек не может не восхищаться удивительной гармонией сотворенного мироздания и должен ответить Всевышнему любовью. Сердце – основа человеколюбия «Называя кого-то человеком с сердцем, люди почитают его за батыра»12. Любовь, как солнце, освещает жизнь человека.
Для ал-Газали тоже самая отважная из всех «спасителей» – любовь. Прежде всего, к самому себе, своей жизни, семье, потомству. Затем к своим благодетелям, вспоминая слова Пророка: «Боже, не сделай так, чтобы нечестивый одарил меня, а то полюбит его мое сердце». Особенно выделяется любовь к другому человеку, и не ради своего блага, а ради него самого, благодаря обнаруженному духовному сходству.
Все типы любви объединяются в любви к Всевышнему: как же может человек любить самого себя и не преклоняться перед тем, кто подарил ему жизнь и продлевает его бытие? «Аллах – самый возвышенный и милостивый Благодетель, к которому любовь возникает не ради будущих наград или из страха перед грядущим возмездием, а ради него самого»13.
…Я словно вижу двух великих гениев – ал-Газали и Абая, беседующих друг с другом.Если бы все человечество, все культуры и цивилизации могли бы так же дружественно беседовать, находя общие универсальные истины, благодаря которым воцарились бы взаимопонимание и согласие!
* * *
Самыми отвратительными пороками Абай считал невежество, лень, праздность и вялость ума. Стать просвещенным народом,
11 Абай. Книга слов. – С. 65.
12 Там же. – С. 27.
13 Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о
вере.
овладеть научными знаниями, войти на равных в общемировой культурный дискурс – вот что определял он первостепенной задачей для родного народа. В своих трудах он отвечает на самые важные вопросы образования: чему учить, с какой целью и какими способами? В совокупности ответы на эти вопросы составляют национальную философию образования.
Конечно, человек должен учиться ремеслу и постоянно совершенствоваться в своем мастерстве, иначе он утратит свои навыки. И человек должен приобщаться к науке, помня, что его сила – в разуме и знаниях. Примером могут служить люди, отдавшие жизнь на алтарь науки. Они «не знают ни сна, ни покоя, ни развлечений, они находятся в неустанном поиске полезных для человечества открытий, они добыли электричество, подчинив человеку энергию молнии, научились держать связь друг с другом на огромных расстояниях, заставили огонь и воду выполнять колоссальную работу, непосильную тысячам людей»14.
Абай призывает понять и оценить героические усилия подвижников от науки, которые открыли горизонты знания, создали новые условия жизни, совершив небывалое, создав новую среду обитания. Что бы сказал великий философ о сегодняшних научных прорывах, о переселении человека в виртуальные пространства?
Но мирское знание для Абая – не главное содержание образования. «Не всякий ученый – мудрец, не всякий мудрец ученый». Первая и самая необходимая задача образования – постижение духовных сущностей, перво-причины всех явлений и предметов. Надо стремиться познать Бога, понять себя и окружающий мир, научиться приобретать богатство, не поступаясь честью и избегая зла. Это и есть, согласно Абаю, фундаментальное знание: основы духовности и нравственности. Самое трудное, говорит он, воспитать в человеке человечность.
«Жауанмарт» (благородство) воплощает в себе три таких качества, как правдивость, благонамеренность, разум. Правдивость олицетворяет − Справедливость, благонамеренность – Милосердие, а Разум… − одно из имен 14 Абай, Шакарим. Книга слов. Записки забытого. – Алма-Ата: Ел, 1993. – 120 с.
Полностью материал читайте в альманахе "Литературная Алма-Ата". |
