75-летию Великой Победы посвящается

КИР БУЛЫЧЁВ   «Можно попросить Нину?»

- Можно попросить Нину? - сказал я.

- Это я, Нина.

- Да? Почему у тебя такой странный голос?

- Странный голос?

- Не твой. Тонкий. Ты огорчена чем-нибудь?

- Не знаю.

- Может быть, мне не стоило звонить?

- А кто говорит?

- С каких пор ты перестала меня узнавать?

- Кого узнавать?

Голос был моложе Нины лет на двадцать. А на самом деле Нинин голос лишь лет на пять моложе хозяйки. Если человека не знаешь, по голосу его возраст угадать трудно. Голоса часто старятся раньше владельцев. Или долго остаются молодыми.

- Ну ладно, - сказал я. - Послушай, я звоню тебе почти по делу.

- Наверное, вы все-таки ошиблись номером, - настаивала Нина. - Я вас не знаю.

- Это я, Вадим, Вадик, Вадим Николаевич! Что с тобой?

- Ну вот! - Нина вздохнула, будто ей жаль было прекращать разговор. - Я не знаю никакого Вадика и Вадима Николаевича.

- Простите, - извинился я и повесил трубку. Я не сразу набрал номер снова. Конечно, я просто не туда попал. Мои пальцы не хотели звонить Нине. И набрали не тот номер. А почему они не хотели?

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Крепких, как сигары. Их, наверное, делают из обрезков сигар. Какое у меня может быть дело к Нине? Или почти дело? Никакого. Просто хотелось узнать, дома ли она. А если ее нет дома, это ничего не меняет. Она может быть, например, у мамы. Или в театре, потому что она тысячу лет не была в театре.

Я позвонил Нине.

- Нина? - спросил я.

- Нет, Вадим Николаевич, - ответила Нина.

- Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?

- 149-40-89.

- А у меня Арбат - один - тридцать два - пять три.

- Конечно, - сказал я. - Арбат - это четыре?

- Арбат - это Г.

- Ничего общего, - пробормотал я. - Извините, Нина.

- Пожалуйста, - сказала Нина. - Я все равно не занята.

- Постараюсь к вам больше не попадать, - пообещал я. - Где-то заклинило. Вот и попадаю к вам. Очень плохо телефон работает.

- Да, - согласилась Нина.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Или набрать сотню. Время. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», - ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер 100, когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

- Я вас слушаю, - отозвалась Нина молодым голосом. - Это опять вы, Вадим Николаевич?

- Да, - сказал я. - Видно, наши телефоны соединились намертво. Вы только не сердитесь, не думайте, что я шучу. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.

- Конечно, конечно, - быстро согласилась Нина. - Я ни на минутку не подумала. А вы очень спешите, Вадим Николаевич?

- Нет, - ответил я.

- У вас важное дело к Нине?

- Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.

- Соскучились?

- Как вам сказать…

- Я понимаю, ревнуете, - предположила Нина.

- Вы смешной человек, - произнес я. - Сколько вам лет, Нина?

- Тринадцать. А вам?

- Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.

- И каждый кирпич - это месяц, правда?

- Даже один день может быть кирпичом.

- Да, - вздохнула Нина, - тогда это очень толстая стена. А о чем вы думаете сейчас?

- Трудно ответить. В данную минуту ни о чем. Я же разговариваю с вами.

- А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться, - сказала Нина. - Это было бы очень смешно. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?

- Как когда.

- И у Пушкина?

- Не совсем. Мы как-то встречались у «России».

- Где?

- У кинотеатра «Россия».

- Не знаю.

- Ну, на Пушкинской.

- Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.

- Не важно, - сказал я.

- Почему?

- Это давно было.

- Когда?

девочке не хотелось вешать трубку. Почему-то она упорно продолжала разговор.

- Вы одна дома? - спросил я.

- Да. Мама в вечернюю смену. Она медсестра в госпитале. Она на ночь останется. Она могла бы прийти и сегодня, но забыла дома пропуск.

- Ага, - согласился я. - Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.

- Вы со мной заговорили как с ребенком.

- Нет, что ты, я говорю с тобой как со взрослой.

- Спасибо. Только сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал. В последний раз я решил позвонить Нине уже часов в одиннадцать, целый час занимал себя пустяками и решил, что, если опять попаду на девочку, повешу трубку сразу.

- Я так и знала, что вы еще раз позвоните, - сказала Нина, подойдя к телефону. – Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно. И читать нечего. И спать еще рано.

- Ладно, - согласился я. - Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?

- Сейчас только восемь, - сказала Нина.

- У вас часы отстают, - отозвался я. – Уже двенадцатый час. Нина засмеялась. Смех у нее был хороший, мягкий.

- Вам так хочется от меня отделаться, что просто ужас, - объяснила она. - Сейчас октябрь, и поэтому стемнело. И вам кажется,что уже ночь.

- Теперь ваша очередь шутить? - спросил я.

- Нет, я не шучу. У вас не только часы врут, но и календарь врет.

- Почему врет?

- А вы сейчас мне скажете, что у вас вовсе не октябрь, а февраль.

- Нет, декабрь, - ответил я. И почему-то, будто сам себе не поверил, посмотрел на газету, лежавшую рядом, на диване. «Двадцать третье декабря» - было написано под заголовком.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет «до свидания». Но она вдруг спросила:

- А вы ужинали?

- Не помню, - сказал я искренне.

- Значит, не голодный.

- Нет, не голодный.

- А я голодная.

- А что, дома есть нечего?

- Нечего! - подтвердила Нина. - Хоть шаром покати. Смешно, да?

- Даже не знаю, как вам помочь, - сказал

я. - И денег нет?

- Есть, но совсем немножко. И все уже закрыто. А потом, что купишь?

- Да, - согласился я, - все закрыто. Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?

- У вас есть холодильник?

- Старый, - ответил я. - «Север». Знаете, такой?

- Нет, - призналась Нина. - А если найдете, что потом?

- Потом? Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.

- А вы далеко живете? Я - на Сивцевом Вражке. Дом 15/25.

- А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.

- Опять не знаю. Только это не важно. Вы хорошо придумали, и спасибо вам за это. А что у вас есть в холодильнике? Я просто так спрашиваю, не думайте.

- Если бы я помнил, - пробормотал я. - Сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.

Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.

- Итак, - сказал я, - открываем холодильник.

- А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.

- Конечно, могу. А ваш телефон где стоит?

- В коридоре. Он висит на стенке. И что у вас в холодильнике?

- Значит, так… что тут, в пакете? Это яйца, неинтересно.

- Яйца?

- Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Пока вы ее сварите, совсем проголодаетесь. И мама придет с работы. Лучше мы возьмем колбасы. Или нет, нашел марокканские сардины, шестьдесят копеек банка. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?

- Да, - ответила Нина совсем тихо. – Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.

- Это еще почему? В самом деле так проголодались?

- Нет, вы же знаете.

- Что я знаю?

Рассказа полностью можно прочитать здесь:

https://afflatus.d3.ru/kir-bulychev-mozhno-poprosit-ninu-1254785/?sorting=rating