Александр Матвеев, Алма-Ата

Всё зачем–то спешу, уходя от душевной погони:
День за днем угасают в кострищах былого огня,
Ах вы годы мои, вы – шальные строптивые кони! –
Унесите обратно в далекую юность меня.

Где шукшинских берез островками раскиданы колки,
И седые, как лунь, на пригорках грустят ковыли.
По зеленым коврам вышивают соцветия пчелки.
В клеверах, надрываясь, гудят работяги – шмели.

Чтоб в полуденный зной, добредя до бригадного стана,
Бултыхнувшись с обрыва, омыться водой в Чарыше,
Уморившись за день, натянув покрывало тумана,
На охапке сенца вдруг зайтись крепким сном в шалаше.
Я вернусь
Всё равно я однажды вернусь
В уголок, где озерные блики.
Где свой опыт не шибко великий,
Обретая, зубрил наизусть.

Седловиной к истоку прорвусь
Сквозь сплетенья хлыстов ежевики.
Журавлиные скорбные клики
Мне навеют небесную грусть.

Из–за облачных высей, извне,
Донесутся щемящие звуки…
Лейтмотивом грядущей разлуки
И прологом в ее новизне.

Отложив патронташ и ружье,
Утолю с наслаждением жажду.

Как бывало со мной не однажды,
На песок брошу тело свое.

Пятернею со лба вытру пот,
Ни рукой, ни ногою не двину…
Облегченно вздохну и отрину
Груз моих неподъемных забот.

Но в минувшем своем я – как все –
Ничего–то не переиначу.
И навзрыд, как ребенок заплачу,
Припадая к песчаной косе.