Родился 26 мая 1921 года в городе Симбирске (ныне Ульяновск). Накануне Великой Отечественной войны закончил Казанское художественное училище. Участвовал в боях на фронте, попал в плен, прошел через лагеря, долгие годы был непубликуемым поэтом, зарабатывал на жизнь кистью и резцом, архитектурными проектами. Поэтические публикации Грунина пошли с 80-ых годов в журналах «Сибирские огни», «Октябрь», «Советская женщина», «Радуга», «Смена». Его стихи включены во «Всемирную поэтическую антологию», изданы в 90-х годах отдельными книгами. Живет в Жезказгане.

“И ВСЕ МЕЧТАЛ О ПАРЕ КРЫЛ...”

Г
БЛАГОДАРЮ
С
П
О
Д
Ь

Звездой вечернею зажгись,
моей планиды постоянство.
Благодарю, Господь, за жизнь –
за хрупкий жребий состояться.

За нескончаемый каскад
надежд и грез, в душе звучащий.
За то, что женщину ласкать
изведал сладостное счастье.

За то, что жизнь вот так долга.
За незатерянные строфы
тех дней, когда судьба-Яга
вела меня на крест Голгофы.
За то, что Логосу служить
меня Ты с детства надоумил.
Благодарю, Господь, за жизнь –
за то, что я еще не умер.

САПОГИ

Павшему смертью храбрых 9 мая 1942 года
в бою за деревню Васильевщина
лейтенанту Еремину Александру Васильевичу,
1916 года рождения

Мы с тобой сапогами с утра поменялись.
Встало солнце над лесом. Душа налегке.
Каблуками пощелкали да посмеялись:
словно сам на коне – сапоги по ноге!
А потом – в наступление. И на дощечке
на могилу я имя твое написал.
А в сознании – день, так нелепо прошедший,
безысходностью смерти твоей нависал.
Сиротеет звезда пятилучьем фанерным.
Отзвучали в закат вешней жизни шаги.
Лишь в ушах повторяется смех твой рефреном:
– Сапоги по ноге, по ноге сапоги!

Через ночь – в наступлении вновь мы застряли.
Ту змеиную ночь я бессильно кляну.
Мы во тьме продвигались вперед, не стреляли.
Разорвался снаряд. Все ушло в пелену...

Почему-то сапог перед носом немецкий.
Кто-то шарил по мне, будто брал за долги
с шапки воинской звездочку, фото невесты.
Сапогом показал, чтоб я снял сапоги.
Я очнулся совсем. Снял. Стал бос, как полено.
Не в шинель бы, а в землю упрятаться мне!
А в ушах, как во сне, отголосок рефрена:
– Сапоги по ноге, словно сам на коне!
Я сижу на земле, как на дне старой шахты.
Нет ни мысли в уме, ни упора в ногах.
В том последнем бою был в моих сапогах ты.
Я сегодня упал тут в твоих сапогах.
Неподсудна судьба. Обсудить ее не с кем.
Саша, силы свои мне собрать помоги.
Я очнулся невольником в стане немецком,
и на уровне глаз моих – их сапоги.


СОЛНЦЕ

О Ярило, солнце ясное,
обогрей и вразуми меня!
Дней чуток еще в запас бы мне,
да не сгинуть бы без имени.

Долгий день томлюсь по хлебу я.
Караваем – солнце летнее.
Плен, как пелена нелепая, –
полоса моя последняя.

Ярость копится подспудная.
Прочь, бессилие обидное!
Плен, как самое паскудное.
Плен, как самое постыдное.

Усыхаю здесь бесследно я,
неопознанным отчизною.
Заклинаю солнце летнее:
укрепи меня, лучистое!


ИЗБАВЛЕНИЕ

А один избавился от мук.
Он сорвал с себя жестянку вдруг
и пошел на строй столбов, как в бой,
только волю видя пред собой –
волю видя, а не строй столбов
с проволокой в одиннадцать рядов.
Он на нижний ряд ногою встал,
разом верхний ряд в броске достал,
в тот же миг простреленным повис
и без стона повалился вниз, –
человек, судьбу решивший сам:
тело – в землю, душу – небесам.

"Простор", № 7, 2007 г.