Вот и ночь опустила свой звёздный занавес, набросив серебристый сказочный шлейф на засыпающую землю.
Она подошла к кроватке, улыбнулась, и бережно поправила сползшее одеяльце, укрыв мирно спящего малыша. Сон незаметно подкрадывался, и, взяв книгу, с сомнением посмотрев на часы, положила её на место. Поздно. Завтра чуть свет вставать. В одно мгновение она заснула.
Не отрываясь, она всматривалась в своё отражение. Провела рукой по длинным, струящимся по оголённым плечам, золотистым локонам. Глаза голубые, глубокие, как мерно дышащий в спокойную погоду, океан. Странно. Она не узнавала саму себя. Огляделась вокруг, медленно стала ходить около пылающего камина. Холодно. Почему так холодно. Длинное, парчовое платье струилось ей вслед.
Вдруг заскрипели петли огромной, дубовой двери.
-Госпожа…
-Что случилось?- невольное удивление от внезапного узнавания, и почему-то стало невыносимо тревожно на сердце.
-Госпожа, всё кончено...
Она знала, что это должно было случиться. Её единственный, любимый… Судорогой свело всё тело. Сердце остановилось на миг, она вспомнила его непослушные волосы, его губы, его ласковые руки. Вспомнила вынесенный приговор. Ей – пожизненное заточение, ему – смерть. За ЛЮБОВЬ. Боже, Ты дал нам счастье встретить друг друга, спасибо Тебе…
Она пошатнулась, и явственно почувствовала, как его сильные руки подхватили её слабеющее тело, и нежный голос ласково шептал: «Ты моя единственная на свете ЛЮБОВЬ, я тебя никогда не забуду, всегда буду рядом с тобой. Не плачь. Увидишь, - мы непременно встретимся».
Сердце остановилось.
Судорожно вдохнув, она проснулась.
Солнце проглядывало сквозь плотно зашторенные гардины. Провела рукой по лицу, сгоняя остатки сна. Сна? Так тревожно и одновременно волнующе-радостно на душе. Что это было? Она помнила себя, златовласую, - до мелочей; помнила все ощущения, - внезапную дрожь и обволакивающий холод разлуки. Встала, подошла к дамскому столику, пристально стала вглядываться в себя. На неё смотрели карие, с золотистым отливом, раскосые глаза, под смешной, высоко завитой, каштановой чёлкой. «Мы непременно встретимся!» Наверное, это знак, с улыбкой подумалось ей. Молодость и сила струились из распахнутых глаз, и она знала, что безумно любит этот мир, такой загадочный и родной, и этот мир будет дарить ей лишь счастье! Рывком распахнула шторы, и солнечный свет мгновенно залил пространство, наполняя сердце радостью нового народившегося дня. По булыжной мостовой размеренно сновали экипажи. Дамы, прикрываясь кружевными зонтиками, парами расхаживали у городской ратуши.
Какое чудо, - жить…
Надрывно зазвонил внизу аппарат. Так рано. Кто это может быть?
-Милая моя, - она услышала срывающийся мамин голос. – Приезжай скорее. Отцу совсем плохо.
Она не помнила, как лихорадочно оделась, как ехала больше часа к огромному загородному дому. Вся жизнь мгновенно пронеслась перед глазами, вспомнилось всё: как отец гулял с ней, маленькой, учил читать громоздкие, в золочёном переплёте, книги, учил верховой езде, как помогал решать невообразимые математические уравнения… Его ласковые глаза, длинные, тонкие пальцы, золотое пенсне на морщащейся от смеха переносице… Током пронзило воспоминание. Боже, как такое может быть. Сон. Она уже знала, что не успеет.
Подлетев к дому, наткнулась на потухшие мамины глаза:
-Всё кончено…
Мир замер и стал вдруг расползаться, как промокшая цветная картинка. Вкривь и вкось. Солёная волна захлестнула, стало нечем дышать. Боже, как я его любила, - пронеслось молнией. Она подняла глаза к небу. Облако улыбалось его улыбкой, и внезапно налетевший ветерок нежно прошелестел опавшей листвой: «Я тебя очень любил, и буду любить всегда. Не плачь. Ты же помнишь, мы с тобой ещё не раз встретимся».
Да, она теперь ПОМНИЛА, что настоящая ЛЮБОВЬ не может исчезнуть бесследно, что Она настигнет тебя везде, где бы ты ни был. Но почему всегда так больно…
Голова закружилась.
-Ты бы прилегла, доченька, ты такая бледная…
Мамин голос доносился, как из иного пространства.
-Да, да, я на минуточку…
Она видела себя, словно со стороны, уставшую, разбитую внезапно подкравшимся горем.
Резко зазвонил будильник. Она привстала на кровати, не вполне осознавая, где она теперь, и, в мгновение ока, вскочив, подлетела к зеркалу. На неё смотрели огромные зелёные глаза, и задорная шапка рыжих, курчавых волос только подчёркивала обаяние её молодости. Как такое может быть. Кто я? Она подошла к кроватке. Малыш мирно спал, обняв свою любимую игрушку. Подошла к окну, прорываясь сквозь завесу нереальности. Где явь? Где сон? Существует ли вообще граница между множеством пространств, времён, которые нам суждено прожить? Или мы живём в них одновременно? А может быть, я и сейчас сплю? Всё это по меньшей мере странно…
Возлюбленный… Она боготворила своего мужа.
Отец… Отца она совсем не помнила, - родители разошлись, когда ей была два года, и разъехались по разным городам. Она понятия не имела, как бы он мог выглядеть сейчас.
Ощущение неодолимой преемственности веков заставляло сильнее колотиться сердце, и она знала, - там, во всех показанных ей жизнях, была она, такая разная, но именно она. Но кто же был рядом?
Шло время, и тайна, которая приоткрылась ей в том вложенном сне, лишь крепла и крепла, утверждаясь в сознании. Энергия ЛЮБВИ переливалась через край в открытом настежь миру сердце, поднимая над землёй, и она была стопроцентно уверена: ЛЮБОВЬ будет сопутствовать ей всю жизнь, и это не прейдёт никогда.
Счастливый, заливистый смех. Она играла как всегда с белоголовым малышом, своей родимой кровиночкой. Смех искрился в пространстве, как вдруг она осознала, что это Та Самая, Единственная, Внеземная ЛЮБОВЬ, из жизни в жизнь данная… Сердце рухнуло вниз, на мгновение приоткрыв будущее. Она тревожно провела по лицу, отгоняя внезапное видение, но это предчувствие преследовало её всю жизнь.
А смех струился и взмывал ввысь, лаская и нежно обнимая её пронзённое, но безмерно любящее сердце… |
