– Произведения русских авторов вы предполагаете выпускать?

– Такие планы зреют, но современных русских писателей, представляющих интерес, не очень много. Англоязычных авторов множество, каждый год появляются десятки новых имён. У нас же более-менее складно пишущие люди все на виду, они наперечёт. И трудно сказать, сколько в Британии графоманов, но у нас уровень рукописей, поступающих в издательство самотёком, чрезвычайно низок.

– Чем-то принципиальным русские и западные авторы друг от друга отличаются в своём творчестве?

– Если сравнивать русских и англоязычных авторов, то сразу можно заметить следующее. О чём бы ни повествовал англоязычный писатель, в основе его произведения будет сюжет, никакой постмодернизм не смог поколебать этот принцип. И на этот сюжетный скелет он будет нанизывать всевозможные идеи, литературные виньетки, свои жизненные наблюдения. Русские авторы в большинстве своём в лучшем случае поступают наоборот: сначала идеи и размышления, потом в них встраивается сюжет. Либо они сюжетом вообще пренебрегают, брезгуют. Почему-то считается, что такое отношение к сюжетности – признак сложного душевного устройства, хотя на самом деле это, скорее, обычный непрофессионализм. Русский писатель от западного отличается ещё и потому, что западный очень чётко представляет: его будут читать не только родственники, друзья, знакомые, но и посторонние люди, и именно их он должен заинтересовать. Никакие словесные конструкции, филологические красоты не спасут, если за ними ничего не стоит. А литературщина – прямое следствие того, что автору сказать нечего.
Можно научить правильно писать, но нельзя научить воображению. Это очень важно. Современные английские писатели сродни русским классическим писателям – в основе работы и тех и других лежит воображение. Но большинство современных русских писателей пишут только о том, что видят и переживают сами. Можно сказать, что взгляд современного западного автора вовне, а русского – вовнутрь, но так ли уж отличаются люди, и писатели в том числе, чтобы из романа в роман, из рассказа в рассказ описывать свой богатый или, напротив, скудный духовный мир?..

– А классическую русскую литературу можно назвать сюжетной?

– Конечно. Тот же Достоевский – посмотрите, как у него выстроен сюжет. Драмы Островского, Гоголь, Чехов… Это всегда – прежде всего сюжет, а не одно лишь копание в себе. Другое дело, что сюжет сам по себе не есть литература. Но очень хочется, чтобы и современные русские писатели начали работать исходя из первичности сюжета. Если нет сюжета, книга расползается. Сюжет – основа писательского ремесла, без него романы, повести и рассказы перестают быть таковыми, превращаясь в тексты. Безусловно, надо учитывать то, что английская литература – классическая по своей сути. И она опирается на классическое образование. У нас, к сожалению, иначе. Для нас литература фактически начинается с русской классики ХIХ века, точнее, с её школьного курса. Мы обособлены от европейской традиции, западную классическую литературу в школе если и проходят, то вскользь. Всерьёз человек начинает ею заниматься, скажем, в университете, если опять же это лежит в сфере его интересов. Но для профессионального писателя, думаю, очень важно иметь за спиной багаж в виде литературных традиций, и не важно, собирается он им следовать, разрушать их, игнорировать.

Но, несмотря на все различия, о которых я говорил, Россия развивается по тому же пути, что и весь мир. Думаю, достаточно скоро наш литературный поток станет более полноводным, и в литературе начнут активно появляться новые имена.

– Может ли современный западный писатель, если он не детективы сочиняет, прожить на гонорары от книг?

– Допустим, у начинающего писателя вышла первая книга, пробный тираж. Дальше всё зависит от её продаж. Если книга успешно разойдётся, весьма вероятно, что издатели будут заинтересованы в сотрудничестве с этим автором, то есть его гонорары начнут расти. Если книга продаётся плохо, конечно, автору придётся заботиться о другом источнике средств к существованию. Обычно это преподавательская работа, журналистика. А как он будет искать свою нишу на книжном рынке… Надо учитывать, что на Западе хорошо развит институт литературных агентов, которых у нас практически нет. Вернее, у нас собственными литагентами чаще всего обзаводятся успешные знаменитые писатели. На самом деле литагент гораздо больше нужен начинающему автору. Человек приносит рукопись в агентство, и, если она подходит, с ним начинают работать. Если нет – отказывают или дают рекомендации по переделке. Автор может принять эти рекомендации или пойти в другое агентство…

– А где такому автору печататься, пока на книгу материала не набралось или издатель не нашёлся?

– Толстых журналов, как у нас, там нет, зато газеты и еженедельные журналы публикуют рассказы или отрывки – это тоже традиция. И если тебя, к примеру, напечатал журнал «Нью-Йоркер», то издатели будут относиться к тебе уже совсем иначе. Существует множество литературных конкурсов, от школьных и городских до национальных. Победитель может рассчитывать на поддержку государственных или благотворительных фондов. Есть и писательские конференции, где начинающий автор может получить советы, как общаться с издателями. Вот, например, Кэтрин Хайд, типичный представитель западного мейнстрима: её книги достаточно понятны массовому читателю, но при этом они – вполне себе литература. Собрав изрядную коллекцию отказов от литагентов и издателей, она отправилась на одну из таких конференций. Вскоре её рассказ был не только опубликован, но и получил престижную премию Марка Твена. Дальше всё зависело только от неё, то есть от того, будет ли она продолжать писать.