Минувший год прошел под знаком 120-летия классика казахской литературы, лауреата Ленинской премии Мухтара Ауэзова. Юбилейные празднества состоялись по всей республике в рамках программы «Рухани жаңғыру». Наш собеседник – сын Мухтара Омархановича, известный общественный деятель, культуролог, президент Фонда Мухтара Ауэзова Мурат Ауэзов.
 
Эстафета духовности
– Мурат Мухтарович, интерес к творчеству и личности Мухтара Ауэзова сегодня по-прежнему велик. В чем, по-вашему, загадка его вневременной современности?
– Признаюсь, порадовал и даже удивил интерес молодых людей к Мухтару Ауэзову, ведь мне довелось участвовать во всех юбилейных мероприятиях, которые прошли в Казахстане. Притягательность его творчества и востре¬бованность в сегодняшнем контексте, как национальном, государственном, так и международном, огромны. И я имел возможность в этом убедиться. Мне очень приятно, что юбилейные торжества проходили не по инициативе сверху, нет, этим озаботилось само общество. Инсти¬тут литературы и искусства имени Мухтара Ауэзова совместно с Национальной академией наук, Государственным историко-культурным и литературно-мемориальным заповедником-музеем Абая «Жидебай – Борили» провели на высоком уровне международный научный симпозиум «Мухтар Ауэзов и духовное возрождение нации», в котором приняли участие писатели и литературоведы из Узбекистана, Кыргызстана, России, дальнего зарубежья.
– После чего эти юбилейные мероприятия волнами стали расходиться по городам и весям.
– Первым эстафету подхватил Казахский национальный университет имени аль-Фараби, где также прошла научная конференция с участием зарубежных гостей Института литературы и искусства. Причем в КазНУ была очень приподнятая атмосфера, и не просто праздника – чувствовалось стремление встретиться с великими, непреходящими ценнос¬тями, и это было продемонстрировано исследователями разных поколений. Но должен сказать, что отмечать 120-летие Мухтара Ауэзова начали не в Казахстане, а в Кыргызстане.
– В какой-то степени это естестве¬нно, если учесть, что перу Ауэзова принадлежит первая советская монография о киргизском эпосе «Манас». По сути, Мухтар Омарович возродил этот эпос.
– Совершенно верно. Хочется отметить, что в соседнем с нами Кыргызстане в мероприятиях, которые прошли под девизом «Наследие Мухтара Ауэзова – на века!», были задействованы все крупные структуры, связанные с культурой и литературой: и Союз писателей, и Академия наук. И еще меня поразило большое участие в них молодежи, особенно поэтов, которые читали удивительно проникновенные стихи, посвященные Мухтару Омархановичу.
120-летию Мухтара Ауэзова была посвящена и моя передача из многолетнего цикла «Беседы на Шелковом пути» с солидным участием представителей 
ЮНЕСКО. Из Парижа было прислано специальное поздравление, а затем генеральные секретари по делам ЮНЕСКО стран Центральной Азии собрались в Алматы, чтобы вместе с постоянными участниками семинара поговорить о творчестве и личности великого писателя.
Затем празднества продолжились в Семее. Вообще эти города вдоль Иртыша – Павлодар и Семей – традиционно отмечены особой духовностью. Это родина таких знаковых личностей, как Абай Кунанбаев, Каюм Мухамедханов, Шакарим Кудайбердиев… Я вижу в этом некую пассионарность, волну одухотворенности, что зримо ощущалось в Семее. Ведь здесь началась и литературная деятельность отца, здесь он вступил в ряды движения «Алаш», написал первые знаковые публицистические работы. В Семее есть педагогический колледж, носящий сейчас имя Ауэзова. В свое время в нем учились такие крупные личности, как Каныш Имантаевич Сатпаев, Алькей Маргулан, создатель казахстанской школы археологии… И сейчас в колледже возрождаются просветительские традиции, многое делает для этого директор Шагангул Жанаева, которая выступила на конференции с великолепным докладом.
 
Мы побывали и на родине Мухтара Ауэзова. Сейчас там Государственный заповедник-музей Абая «Жидебай – Борили». Была уже поздняя осень, выдался крайне холодный день, учащиеся местной школы показали потрясающую постановку пьесы Мухтара Ауэзова «Енлик – Кебек».
– Напомню, что это первая пьеса молодого Ауэзова, которая была поставлена, если можно так сказать, в домашнем театре – в юрте жены Абая Айгерим – в виде подарка по случаю выдачи замуж и проводов внучки Абая – Акыш.
– Вот и сейчас играли непрофессиональные артисты, но настолько одухотворенно, что все присутствующие (а делегация у нас была солидная, в нее входили видные казахские писатели и поэты) были просто поражены их игрой. Чувствовалось, как духовность передается из поколения в поколение. Это и есть то, что называется классикой, потому что классика не боится времени.
Борили называют золотой колыбелью детских и отроческих лет Мухтара Ауэзова, и мы были до глубины души тронуты, что местные краеведы по историчес¬ким документам точно установили место, где именно родился Мухтар Ауэзов. В урочище Шынгыстау, где когда-то стояла юрта его родителей, по описанию был колодец, и его нашли. Я думаю, не только на меня огромное впечатление произвело то, что не просто среди этих гор, под этими небесами, а именно здесь, на вполне определенном клочке земли, был отмечен его приход в мир…
После Семея был Павлодар. В этих городах для меня стали большой радостью встречи с высокообразованной молодежью, в данном случае я имею в виду не студенчество, а тех, кто постарше. Многие получили прекрасное образование за рубежом, свободно владеют английским, французским, та же Шагангул Жанаева, например. В то же время у них прекрасный казахский язык. В Семее они организовали клуб «Акме». Слово пришло к нам из античности, с древнегреческого его можно перевести как «интеллектуальное совершенство», «наи¬высшая степень чего-либо». Это небольшой по составу клуб, который составили весьма серьезные люди. Мы с ними беседовали, они задавали много вопросов, и это напомнило время моей молодос¬ти, когда в Москве мы создали молодежное объединение «Жас тулпар». Я словно вернулся в ту атмосферу.
– Эта и есть та времен связую¬щая нить, которая соединяет поколения.
– Да. Они патриоты, ориентируются в своем мировидческом становлении на великих людей Алашорды, которые в свое время откликнулись на призыв Абая, что нужны просвещение и знания. Это главное оружие, которое не имеет пределов, национальных границ и так далее. Это исповедует и новое поколение. Мы это видели и в Астане – в Назарбаев Университете, и на юге Казахстана – в Шымкенте, и в Ташкенте, и в Стамбуле, где также состоялись чествования. И для всех Мухтар Ауэзов оказался хорошим современником. Его научное и литературное наследие, да и сама жизнь во многом способствуют формированию в Казахстане истинной интеллигенции, образованной и дееспособной.
– Это национальная интеллигенция новой волны, которая живет и развивается в новых исторических реалиях.
– Именно так. Знаете, когда свет собирается в один пучок, он может пронзить самую кромешную тьму. Так и здесь: целые поколения выстраиваются в непрерывную историческую цепочку, уходящую даже в антич¬ную культуру.
Время выбрало нас
– Все мы – звенья единой цепи под названием «человечество», что и делает нас сильными. Как говорил Ньютон: я далеко видел, потому что стоял на плечах гигантов.
– Нет ничего случайного. Вот, скажем, почему появилась такая личность, как Абай? Почему он именно так говорил, именно так писал? Потому что у него была особая миссия: подготовить народ к ХХ веку, кровавому и жестокому. Надо было внушить людям необходимость глубокого узнавания истины, понимания человеческой сути, способность не растерять человечность. Вот и нынешние молодые стремятся глубже поз-нать Мухтара Ауэзова не просто как индивидуальное явление, а в контексте целого поколения, в котором вызревали крупные идеи.
– Ауэзов остался в памяти поколений, потому что классика не боится времени. Но вот что делает произведение классикой? Какие критерии применяет Время для своего отбора?
– У казахов есть пословица: трава растет там, где растет. Да, нужна была почва, ее создавали предшественники – та же антич¬ная философия, которая была воспринята, переосмыслена и представлена лучшим сынам Степи великим Абаем, была суфийская школа, было множество других школ, знаний, направлений и так далее. И в определенные исторические моменты Время словно посылает сигналы: кто, если не ты?
И появляются светоносные личности, которые по своей душевной конструкции не могут стоять в стороне, когда идет решающая битва Добра со Злом. Но здесь есть и обратная связь: к тому, кто проникся сознанием своей избранности, слова и мысли идут навстречу, многократно усиливая это креативное творческое начало. И потом поддержка идет уже постоянно, вне зависимости от веры и времени. Не случайно Абай часто цитирует Аристотеля, а Мухтар Ауэзов вдруг проникся огромной любовью к доиндийской культуре, фарси, иранской культуре, которую прекрасно знал.
– Он был из тех редких личностей, которых называют энциклопедистами.
– Конечно, причем это не от того, что его настойчиво обучили в какой-либо из школ. Не было таких школ. Но ищущий знания, вставший на эту тропу познания, сам находит себе собеседников в самых разных временах, среди самых разных народов. И Мухтар Ауэзов – один из них.
– Поэтому он и вошел в мировую литературу, хотя писал, казалось бы, об истории народа, который тогда в дальнем да в ближнем зарубежье мало кто знал. Для многих слово «казах», его кочевая история была, что называется, тerra incognita – неизвестной землей.
– Действительно, посмотрите, кто такой Мухтар Ауэзов и его роман «Путь Абая»? За книгой стоит еще и исключительной силы гражданский подвиг. Ведь роман писался в 30-е годы, это время коллективизации, когда рухнул конно-кочевой мир, с ними исчезал и тысячелетиями накопленный опыт. И все это уходило необратимо, как тот табор, что уходит в небо. Надо сказать, что к тому времени Мухтар Ауэзов комфортно чувствовал себя в рамках драматургии, малых форм – рассказов, повестей, и вдруг он берется за неслыханный в литературе Центральной Азии жанр романа-эпопеи, потому что ясно было – удержать этот рухнувший мир и каким-то образом передать его будущим поколениям можно только в крупномасштабном жанре.
И он пишет роман-эпопею, соз¬дав по существу то, что Каныш Имантаевич Сатпаев назвал энциклопедией жизни казахского народа. А Бог даровал Ауэзову для осуществления этой миссии исключительной силы художественный талант. Поэтому «Путь Абая» – не просто собрание этнографических диковин, это высокохудожественное произведение. И такой Мастер мог сос¬тояться в обозримом прошлом и будущем только один раз, потому что именно на его веку случился этот трагический финал конно-кочевой цивилизации. Он застал это время, он вырос в кочевой юрте, впитал запахи степных трав, видел тот быт. После него уже никто при всем желании не мог выполнить эту миссию.
- Книгу о Мухтаре Ауэзове, которая несколько лет назад вышла в Москве в серии «Жизнь замечательных людей», ее автор – российский писатель Николай Анастасьев – назвал «Трагедия триумфатора». Так чего же больше в судьбе Ауэзова – триумфа или трагедии?
– Для Анастасьева, например, доминирующее значение имеет слово «триумфатор». А трагедия – это, скорее, отношения с людьми и людишками. Ведь Ауэзова действительно травили. Сколько было злых нападок, беспочвенных обвинений, укусов исподтишка, доносов…
– Но он не сломался…
– Да, не сломался. И когда нужно было, приходили на помощь друзья. Вспомните 1952 год, когда он, как говорится, очертя голову поехал во Фрунзе защищать эпос «Манас», хотя знал, что из Москвы уже приехала делегация во главе с доктором наук с четкой инструкцией – объявить эпос антинародным. И зная, чем это может обернуться, Ауэзов все-таки едет туда и выступает, о чем с восторгом рассказывал Чингиз Айтматов. И когда ему уже был выписан ордер на арест, бежит в Москву, где были люди, готовые его поддержать: Александр Фадеев, Константин Федин, Николай Тихонов, Константин Паустовский, Мариэтта Шагинян… Много имен можно было бы еще назвать. И позже Ауэзова поддерживал целый ряд талантливых писателей из союзных республик, таких как Чингиз Айтматов, и азербайджанских, и таджикских, и узбекских, которые до сих пор ему благодарны.
Знаете, бывают моменты, когда надо идти ва-банк, а бывают, когда можно и поиграть с властью. Вот мы с Анастасьевым говорили: если внимательно прочитать покаянное письмо Ауэзова, где он признавал все свои «ошибки», то видно, что на самом деле это была игра, там просматриваются нотки пародирования, там нет никакого трагизма, и для внимательного читателя это понятно.
В когорте лучших писателей мира
– Давайте вернемся к роману. «Путь Абая» написан на казахском языке, поэтому появилась проблема перевода его на русский. Первый перевод 1941 года под редакторством Леонида Соболева закончился скандалом, потому что, как потом оказалось, автором перевода была реп¬рессированная Анна Никольская, имя которой, понятное дело, не было упомянуто. Тем не менее именно этот перевод выдержал около двух десятков изданий, и в таком виде роман вошел в сокровищницу мировой литературы. И лишь к 110-летию со дня рождения Мухтара Ауэзова тетралогия была переиздана в новом переводе Анатолия Кима. Много ли потерял роман при переводе?
– Писатели, хорошо знающие казахский язык, такие как Нурпеисов или Бельгер, считают, что в соболевском переводе были ощутимые потери. Дело в том, что тогда роман «Путь Абая» надо было как можно быстрее перевес¬ти на русский язык, чтобы показать русскоязычным читателям масштаб личности писателя. Поэтому Мухтар Ауэзов согласился на бригадный метод перевода, который, естественно, не был высокопрофессиональным.
– Однако роман получил Ленинскую премию…
– Да, но при этом существовали не только изъяны перевода – целые куски романа были изъяты цензурой. Позже, при переиздании, мы все это восстанавливали. Анатолий Ким – очень одаренный писатель. До этого у него уже был опыт перевода целого ряда казахских прозаиков.
– Но, мне кажется, все-таки нужно чувствовать, а лучше – знать язык оригинала, чтобы создать перевод на его уровне. Перевод Кима делался с подстрочника?
– Да, но многое зависит еще и от качества подстрочника. А его делали два очень профессиональных человека – Кайсар Жорабеков и Мырзахан Тнимов, которые работали вместе с Анатолием Кимом. Причем ими был проделан фантас¬тически большой объем работы! Надо отметить одно обстоятельство: Ким словно вступает в поединок с Мухтаром Ауэзовым, и это хорошо, без этого нет качественного перевода. Перевод – это всегда соперничество, сотворчество. Тем более что роман Ауэзова очень поэтичный, и эту поэтичность нельзя было потерять.
– Сейчас издано 50-томное собрание сочинений писателя. Что в него вошло? Ведь некоторые искренне считают Ауэзова автором одного романа.
– Это масштабный труд, выполненный специалистами Дома-музея Ауэзова под руководством директора Дияра Кунаева. В собрание сочинений вошли не только все литературные произведения Мухтара Ауэзова, но и тексты ранее не опубликованных исследовательских трудов, докладов и выступлений, путевых заметок и, конечно, письма.
– Можно ли говорить, что в жизни Мухтара Ауэзова и его творческом наследии нет больше белых пятен?
– Ауэзов – это безграничный океан, поэтому до сих пор находятся все новые и новые материалы. Вот, скажем, мы создали родословную Мухтара Ауэзова. Это серьезное исследование на казахском и русском языках, причем это не перевод, работали две разные творческие группы. Мы подготовили и книгу «Неизвестный Мухтар Ауэзов».
– Сделан перевод Ауэзова и на английский язык.
– Да, есть англоязычное издание, теперь Ауэзова может читать весь мир.
– И вновь задам вопрос, с которого мы начали беседу: в чем загадка извечной современнос¬ти Ауэзова?
– Можно как угодно пытаться это объяснять. Но, мне кажется, нужно просто говорить с улыбкой, что он есть. Есть его бессмертие как во времени, так и в пространстве. Мухтар Ауэзов уверенно из ХХ века перешел в XXI. Это и есть классика, которая не боится времени.
АВТОР:
Елена Брусиловская
10:42, 2 Февраля 2018
http://www.kazpravda.kz/news/ruhani-zhangiru/nepodvlastnii-vremeni/