Вечерний Алматы, № 90? апрель 2007
Вряд ли надо оспаривать истину о том, что не всякий журналист становится профессиональным писателем, а не каждый писатель способен показать себя и на журналистском поприще. Сергей Терентьевич преуспел в том и другом - в обеих ипостасях. Ступени редакционной (газетно-журнальной) лестницы он "пересчитал практически все, прежде чем приступить к писательскому труду. И не суть важно, что это произошло в почтенном (Шумский отметил свое семидесятилетие) возрасте. Зато был накоплен колоссальный творческий багаж!
Относясь к себе с высоты довольно взыскательных критериев, Сергей Терентьевич понял, что ему все же есть, что сказать людям. И он заявил о себе как зрелый и далеко не ординарный прозаик в первом же сборнике под общим заголовком "С этой болью живу». Две повести - одноименная и "Попуткин бугор» читаются буквально на одном дыхании. Впрочем, и как пять рассказов, вошедших в эту книжку. Суть произведений можно передать, процитировав предпосланные им рецензии: "Благодарная память автора сохранила народный говор, приметы быта. Он (автор - А.С.) умеет почерпнуть многое из народной мудрости. Потому-то так запоминаемы созданные им характеры». Я бы еще добавил к сказанному: "…и вылепленные автором портреты героев. Они живые, яркие, далеко не ходульные. Автор старательно избегает сниженной лексики, но тем не менее его персонажи говорят самобытно, просто и доходчиво. Говорят так, как говаривали наши предки, хотя нынешней молодежи, чтобы понять эту речь и придется заглянуть в словари Даля и Ожегова. И не вина в том автора, а беда нынешнего словарного запаса, наводненного языковыми "новациями". Для Сергея Терентьевича они напрочь неприемлемы. И он это доказал во второй своей книге повестей и рассказов "Ничейные люди". С посвящением: "Моим землякам - восточноказахстанцам с благодарностью и любовью".
И тут Шумский ни на йоту не отступает от своей излюбленной тематики - повестями "Неслучайная жизнь", "Был Николай Проклов", "Друг Мишка и павлин", рассказами "Голуби одичалые", "Жил, любил, умер" и другими произведениями.
Кто же они - его герои? Говоря коротко, - обыкновенные люди с их житейскими бедами и радостями. И автору удается рассказать о них просто. Ярко и доходчиво. При этом тонко проникая в "этиологию души человеческой". Это, пожалуй, один из художественных постулатов прозаика.
И еще: во всех произведениях Сергея Шумского явственно просматривается, нутром чувствуется ностальгия по уходящей деревне, укладу сельского быта, менталитету труженика "от сохи". В одном из своих рассказов, устами героя, он спрашивает: "А зачем же мы так живем?" И в самом деле - зачем? Извечный вопрос, на который пытается ответить автор во всех своих произведениях.
Особенно ярко и выпукло, касаемо времени нынешнего. Шумский донес до читателя свое видение глобальных перемен в бытие человеческом в своем философском (без всяких скидок) труде под названием "В доме, которого нет". Это доверительная беседа с читателем о том позитивном и негативном, что окружает нас сегодня. Она, беседа, выстрадана автором на протяжении его творческой жизни. Читая строки и главы этой книги, невольно сопереживаешь с автором то, что ему пришлось пережить и перечувствовать. И это вовсе не эпитафия, поскольку Сергей Шумский заставляет нас с надеждой всматриваться в будущее. С желанием сделать его светлее, радостнее, человечнее. Одним словом - благополучным.
Книжка не велика по объему, но каждый ее абзац побуждает думать. Именно думать над тем, как мы дошли до жизни такой и как из нее выбираться на солнечный свет радости и благоденствия. Рекомендации автора можно принимать или оставить без внимания с учетом предпосланного подзаголовка "О времени и о себе".. Это уж, как говорится. Личное дело каждого читателя. Взявшего в руки несколько памфлетное произведение Шумского "В доме, которого нет".
У каждого творческого человека есть свой венец. Относительно Сергея Шумского, - это (по-моему личному мнению) его очередная книга "Патефон", составлена из двух крупных повестей: "Благодать для Маруси" и "Патефон". И опять, как и в прошлых произведениях, его героев можно считать мерилами духовной чистоты, нравственности высокой и мудрости житейской. Книгу благодарные читатели уже оценили по достоинству и справедливости. Скорее всего, по той причине, что образы героев "срисованы вживую": простодушных и чуточку лукавых, юморных и даже где-то беззащитных. Признаюсь, было жаль расставаться с персонажами произведений, закрывая последнюю страницу.
Думаю, что чувства разделяют со мной все, кому довелось познакомиться с ними благодаря литературному дару автора.
В этой публикации я не стремился к биографическому рассказу о Сергее Терентьевиче Шумском. Хотя, мог бы сделать это, зная его на протяжении 35 лет. Просто хотелось обширно взглянуть на то, чего он достиг как литератор "неординарного формата", произведения которого заняли свое достойное место в ряду классиков "деревенской литературы".
Александр СТОЛПОВСКИЙ |
