В спальном купе фирменного поезда «Енисей» сидела светло-русая, средних лет, но еще довольно привлекательная женщина с книгой в руках. Время от времени она откладывала чтиво и задумчиво поглядывала в окно. При этом ее грустные карие глаза оживлялись и смотрели молодо и с интересом.
За окном мелькали леса и поселки, расположенные на большом расстоянии друг от друга (не так как в Украине и Европе). Почерневшие деревянные избы с резными ставнями, березы и ели, вместо фруктовых деревьев у дома, – все было ново и непривычно. Если бы не цветники, где радовали глаз буйством красок роскошные бархатцы и мальвы, тянулись в заоблачную высь подсолнухи. Именно эти цветы, щедро воспетые писателями, усиливали ощущение единой великой родины. Кстати, этого чувства Татьяна Ивановна никогда не теряла, несмотря на распад когда-то могучей державы и «парад суверенитетов». В минуты ностальгии за чем-то светлым и безвозвратно ушедшим, она рассматривала карту Союза и тщательно изучала название городов и рек, гор и озер, где побывала и где уже никогда не удастся побывать. Татьяна Ивановна смотрела в окно, а память настойчиво возвращала в далекое прошлое, когда она была просто Татьяной, Таней…
Знакомство с Алексеем, прогулки по Москве, разговоры обо всем и не о чем, и едва ощутимое осознание зарождения сладостно-трепетного, неведомого до сих пор чувства. Позже – месяцы переписки, телефонных звонков и ожидание встречи (все Алешины письма Татьяна бережно хранила, несмотря на частые переезды и подозрительность ревнивца-мужа). Получив диплом филолога, она по приглашению Алеши поехала в Ленинград (нынешний Санкт-Петербург) на его выпускной. Это были самые счастливые дни ее жизни…
За окном мелькали предгорья Урала, покрытые растительностью, напоминавшую природу украинских Карпат и польских Татр. Скорый поезд стремительно мчался через горный хребет, разделявший Европу и Азию. Татьяна Ивановна смотрела в окно, и ей вспоминалась другая поездка, много лет тому назад…
Веселые, горластые студенты в поезде «Красная стрела» возвращаются из города на Неве в родной город на Днепре. Возбужденные от массы незабываемых впечатлений, уставшие, но довольные, молодые люди располагаются в соседних купе. Одно место оказалось отдельно от остальных – неудобное, боковое, в конце вагона. Его Таня оставила за собой (иначе нельзя: она руководитель группы и должна заботиться прежде всего о других). Напротив сидели двое курсантов – учащиеся одного из ленинградских военных училищ. Познакомились – Андрей и Алеша ехали домой на каникулы. Завязалась оживленная беседа, пели песни под гитару. До прибытия в Москву никто не сомкнул глаз. Таня женским чутьем уловила, что приглянулась одному из них. Он ей тоже понравился. Особенно привлекал его статный, подтянутый вид (хотя и не красавец) и то, как он гордо произнес при знакомстве: «Я с Алтая. Сибиряк».
В то время Таня, несмотря на пятерку по географии, имела об Алтае очень смутное представление. О Сибири знала лишь из рассказов бабушки, репрессированной с семьей в 30-е годы, отца, служившего в Красноярске и Енисейске, произведений о декабристах и их женах, а также из хрестоматийной поэмы Тараса Шевченко «Кавказ», где идет речь о «Сибири неисходимой».
Воспоминания назойливо бередили душу… Прогулки с Алешей по Питеру до рассвета, пока не сведут мосты и он сможет наконец добраться до училища. Нежные поцелуи в сиянии озорного месяца, что украдкой наблюдал за ними из-за блестящих бань величественного Исаакиевского собора, или покачиваясь на остром шпиле Адмиралтейства. Гуляние на веселых свадьбах Алешкиных друзей (молодые офицеры уезжали на место службы с женами) и ожидание своей собственной. Друзья уже поздравляли их как будущих супругов, а командир на прощание напутствовал: «Алеша, береги Татьяну. Иначе будешь жалеть».
Жалел ли он когда-нибудь? Так хотелось узнать Тане. А сама она жалела об одном – о том, что не случилось…
Но сладким мечтам не суждено было сбыться. Будто удар молнии средь белого дня, стало для Татьяны услышанное на плацу училища: «Сафронов Алексей Владимирович – Среднеазиатский военный округ!» Это было настолько неожиданно, что Таня не сразу смогла опомниться. Ведь совсем недавно все складывалось по-другому. Алеша – отличник и мог рассчитывать на право выбора места службы. Было оговорено, что на предварительном распределении выберет европейскую часть страны, вернее, один из военных округов, расположенных в Украине. Таня закончила национальное отделение филфака, в свое время пренебрегла прозорливым предостережением отца: «А ты хорошенько подумала? Может, пойдешь на русистику? Вдруг замуж за офицера выйдешь?»
Девушку пугала не столько перспектива опять переучиваться (кому нужен украинский язык в Средней Азии?!), хотя зачеты, экзамены порядком надоели (школа с золотой медалью, диплом с отличием), сколько страх за судьбу Алеши. В разгаре была война в Афганистане, и со Средней Азии вероятность попасть туда была довольно высокой. Ппозже она узнает, что Алеша – единственный сын у родителей – в Афган таки не попал, хотя писал рапорт. Случалось, уже готовили, везли, а на полпути возвращали. Благосклонность судьбы, или Танины, безмолвные молитвы: «Спаси и сохрани его, любимого…»?
От растерянности и отчаяния Таня хандрила, капризничала (ведь всего-то 20 лет!), говорила, что не переносит жару и боится змей. «Ты жена офицера, – cухо сказал Алеша. – Если любишь, поедешь». Конечно, она бы не только поехала, босиком бы пошла по горячим пескам пустыни за своей первой и единственной любовью... Но ведь надо было как-то выразить свой страх и разочарование от рушившихся планов. Алеша не понял, растолковал по-своему: значит не любит, коль не хочет ехать. Они рассорились, хотя дома их ждали родители, готовились к свадьбе. Решение, что они не поедут вместе стало для Тани не только крахом всех надежд, но и всей жизни. Ей не хотелось больше жить без Алеши, без его крепких и нежных рук, его серых глаз, в которых хотелось утонуть, без его белозубой улыбки и воркующего «моя хохлушечка». «Без тебя мне жить, только маяться», – будоражила душу знакомая песня.
Они простились в Пулковском аэропорту под звуки популярной мелодии: «Для кого-то просто – летная погода, а ведь это – проводы любви». Казалось, в груди – сплошная рана. Она и не подозревала, что можно испытывать такую душевную боль:
Ты, душа моя косолапая,
Что болишь ты у меня,
Кровью капая?..
Но ведь она гордая (так ей тогда казалось). В ее жилах по маминой линии текла польская, шляхетская кровь, и она сумеет скрыть сердечную муку. На прощание, пытаясь выглядеть беззаботной, выдавила из себя (отомстила парню!): «Ты не думай, что я буду долго страдать, я выйду замуж раньше, чем ты женишься».
И вышла. Через несколько месяцев, Как говорят, за первого встречного (встретились случайно на улице). Про себя решила: «Полюбить уже не смогу, а замуж выходить нужно, надо рожать детей».
Свадьба была не очень веселой, особенно когда кричали «Горько!» Тогда впервые на глазах отца увидела слезы…
Так хотела иметь девочку, похожую на Алешу (девочка в отца – счастливая!). Родился сын. Муж по иронии судьбы – тоже офицер. Таня подсознательно искала в своем новом избраннике что-то роднящее с Алешей (она постоянно боялась нечаянно назвать мужа, эгоистичного ревнивца, именем любимого). Но погоны – едва ли не единственное сходство. Таня упорно пыталась забыть Алешу, быть счастливой в браке. Не смогла. Не получилось.
В трудах и хлопотах уныло тянулись дни, годы. Единственная радость – сын. Но муж, как будто что-то чувствуя, многозначительно кивал: «Не похож на меня. Глаза-то вон другого цвета». Татьяна сначала плакала от незаслуженных подозрительных намеков, но позже и сама заметила поразительное сходство сына (цвет глаз, волос, жесты) с тем, кого самозабвенно любила все эти годы, хотя боялась признаться даже самой себе. Сходство заметили и подруги. Увидев фотографию Алеши, уверенно резюмировали: «Науке такие факты известны. Информация сохраняется и передается на генетическом уровне». Таня тоже слышала о подобных случаях, но не совсем верила.
Шли годы… Вырос сын. С мужем Таня рассталась. Искать замену не хотела и не могла, хотя и случались вроде бы неплохие партии. От одиночества спасалась, с головой окунувшись в работу (взрослого сына ее материнская любовь, переросшая в чрезмерную заботу, начала тяготить). Две диссертации, заграничные командировки, международные гранты. Друзья и знакомые даже завидовали этой привлекательной, в изысканных нарядах, успешной, на первый взгляд, леди. И только она одна знала, что все это внешнее благополучие, не задумываясь, отдала бы за нежный взгляд единственного, по-настоящему родного человека.
Монотонное существование немного оживлялось, когда от общих знакомых доходили вести о нем – желанном и до сих пор любимом.
Когда на улицах родного города встречала искалеченных мужчин в защитной форме (их много появилось в последнее время), мысленно молилась: «Спаси и сохрани от такой участи!» «Не дай Бог, с Алешей такое случится, – думала, глядя на безногих и безруких калек, – она примет его и таким. Лишь бы находиться рядом, слышать его голос, видеть его глаза».
Но тайну доверяла лишь подушке – молчаливой спутнице в своей холодной от одиночества спальне. А когда совсем становилось невмоготу, перечитывала его письма, искренние и наивные. Особенно последнее, из Луги, где проходили учения курсантов. В конверт Алеша положил скромный букетик ландышей. Таня бережно брала в руки несколько засохших цветков, но ей казалось, что они распространяют пьянящий аромат давно пережитых глубоких чувств. Иногда она стыдилась своей чувственности (не девчонка ведь!), а потом, напротив, оправдывала себя: ведь это, наверное, прекрасно, что несмотря на жизненные дрязги, сохранила способность любить. Она никогда не понимала нынешних вертихвосток, для которых любовь и верность – атавизмы, которые отдавали предпочтение низменным страстям и наслаждениям, тугим кошелькам своих иногда в несколько раз старше избранников.
Татьяна «следила» за изменениями в жизни Алексея. Знала, что его первый брак распался и он неженат. «Все не может найти себе достойную», – иронизировали знакомые. Взять бы да и броситься за милым вдогонку. Не бросилась. Смалодушничала. Побоялась вновь быть отвергнутой. А ведь судьба часто дает нам знаки, но мы не умеем их читать и не используем предложенный шанс.
Знала, что он после долгих скитаний – удел военного – вновь осел на Алтае, у него вторая жена. Жизнь удалась…
А она все равно продолжала надеяться… Хотя бы на встречу. Читала книги, смотрела кинофильмы об Алтае, культуре и обычаях местных жителей, изучала историю Сибири, писала исследования о выдающихся людях края. Ее интересовал даже прогноз погоды в Барнауле или Белокурихе (здесь Алеша любил отдыхать). Благо – есть Интернет! Так она становилась ближе к любимому.
Они встретились во время празднования Шукшинских дней на Алтае. Встреча была короткой и трогательной. Казалось, для обоих. Алексей был до боли родным и близким, как тогда, на заре их юности. Ей не хотелось верить, что прошла целая жизнь…
Он знакомил Татьяну с достопримечательностями Барнаула и рассказывал о себе. Они катались на прогулочном теплоходе и ели мороженое, поднимались на гору, где открывался красочный приобский пейзаж, и фотографировались у памятника Шукшину.
Татьяна тоже рассказывала о себе. Но не все. А ведь сколько раз мысленно повторяла слова, что намеревалась высказать любимому при встрече. Останавливал леденящий блеск обручального кольца на его безымянном пальце. И уверенное: «Жизнь удалась».
Расставание было не то мучительно долгим, не то стремительно быстрым. Татьяна держалась изо всех сил, но полные слез глаза выдавали ее состояние. В голове туманилось, путались мысли, каждая клеточка тела вибрировала осиновой дрожью. В сердце отозвалась давно затаенная, но не угасшая с годами боль, закровоточила старая рана. А из его шикарной машины, будто по заказу, доносилось магнитофонное:
Ты душа моя, косолапая,
Что болишь ты у меня, кровью капая?
Кровью капая в пыль дорожную,
Не случилось бы со мной невозможное.
Я люблю тебя, ты судьба моя,
Без тебя мне жизнь моя опостынная
Без любви мне жить – только маяться.
Так у нас, у нас с тобой получается.
– Ты разбередила мне душу, но я не могу начинать все сначала, – оправдывался он.
– Я понимаю. Да и разве так просто начать все сначала?.. – согласилась.
Знала: на чужом несчастье счастья не построишь. Не хотела разрушать семью – святая святых. Не к этому стремилась, преодолев годы и расстояния в тысячи километров. Она хотела сказать, что мечтала лишь взглянуть ему в глаза, держать его надежную руку в своей, гладить его волосы (пускай даже редеющие на макушке!), слушать его алтайский говор и целовать каждую морщинку на его загорелом мужественном лице. Чтобы запомнить. Чтобы хватило ей, однолюбке, на всю оставшуюся жизнь.
Не сказала. Не смогла – ему это не было нужно. Да и кому нужны чувства в нашем меркантильном, находящемуся во власти золотого тельца мире? Кому нужна ее нерастраченная, бережно хранимая долгие годы любовь? Кому какое дело до ее душевных терзаний? Хотя, – вспомнила прочитанное в известного алтайского писателя,– «душа – самое ценное, что есть у человека». Прав был Шукшин, предостерегая: «Нам бы про душу не забыть…»
Провожать ее на вокзал Алексей не стал, ссылаясь на то, что утром уезжает в командировку, да и «долгие проводы – лишние слезы».
Потом была бессонная ночь, Таня даже занемогла, – забеспокоились друзья. Накануне отъезда, немного придя в себя, она бродила по улицам Барнаула (город ей очень понравился). Заходила в тихие дворики, где вечно судачат ворчливые, но добродушные старушки.
Вдруг в одном из них Таня увидела знакомую шикарную иномарку (по странному стечению обстоятельств или опять по иронии судьбы она очутилась возле дома, где жила мама Алеши).
– Почему здесь? Ведь он сейчас должен быть в Рубцовске?
И все стало ясно. Без слов. Татьяна поняла, что ей нет места в его размеренной, спокойной и благополучной жизни. Поняла, что ей надо научиться жить без его глаз, без его рук, без его губ, без его алтайского говора. Но как?! Если сквозь бремя лет настойчиво пробивается дурманящий запах ландышей, отзываясь в душе неутихающей болью: «Беда не в том, что ты меня не любишь, а в том беда, что я тебя никак не разлюблю…»
Ромащенко Людмила Ивановна,
доктор филологических наук,
профессор кафедры украинской литературы и компаративистики
Черкасского национального университета
им. Богдана Хмельницкого |
