У Юлии Юрьевны никогда не было сестры, а так бы хотелось ей всё рассказать, поведать все свои горести, печали и радости. И когда к ней с просьбой о помощи обратилась мать сестёр Бережных, она очень растерялась. Как оказалось, Инга и Лена постоянно ссорятся, это и удручает родителей. Марина Сергеевна так и сказала: «Невыносимая жизнь. Ни минуты покоя. Девочки вместе минуту побыть не могут, обязательно подерутся. Просто как кошка с собакой».
Учительница попробовала её успокоить, шутливо заметила, что и кошку с собакой можно подружить, если растить их вместе. Но шутки Марина Сергеевна не приняла: « Для этого надо быть, наверное, дрессировщиком, а мы с мужем – обыкновенные люди!». И на возражение, что у них не зверята, а дети, раздражённо заметила: «Дети, дети! И не малыши ведь совсем. Первый и четвёртый класс, могли бы уже что- нибудь соображать...».
Затем мать девочек рассказала о том, как незадолго до её прихода с работы старшая Лена увидела свою книжку в руках у Инги, стала вырывать, та не отдавала, порвали страницы, помяли переплёт, а книга библиотечная.
– Что теперь делать?
– Книжку надо склеить, – ответила ей учительница
– Я не о том. С девочками – то, что же делать? Старшей я уже дала подзатыльник, ничего бы не стало с её книжкой из-за того, что ее Инга взяла посмотреть. Но, может быть, и младшую стоило бы тоже наказать? Тоже ведь вредина, ни в какую не уступает сестре. Да это ещё что...
Эпизоды, о которых поведала мама девочек, могли бы составить семейный учебник под условным названием: «Конфликтные ситуации: задачи и решения».
Подрались из-за хлебной горбушки. Лена разрисовала спящей сестре физиономию, Инга насыпала кнопки в тапочки Лены. При всём разнообразии конфликтов заканчивались они в семье Бережных одинаково: подзатыльниками, криком, слезами... После чего между Ингой и Леной устанавливалась «холодная война» ... до очередного взрыва.
– Лично я считаю, что вмешиваться родителям в ребячьи недоразумения вовсе не всегда обязательно и даже не всегда полезно. А то привыкнут, что любое столкновение с сестрой можно уладить с помощью только вас, уважаемые мои родители! – задумчиво сказала учительница, посмотрев на Марину Сергеевну. – Вырабатывается привычка со всякой ерундой бежать к маме и папе, стараться привлечь на свою сторону сильного защитника и союзника, разве не так? Как часто они играют вместе?
– Довольно редко, – призналась Марина Сергеевна.
– Пусть дети с малых лет научатся налаживать свои отношения сами. Вы увидите, научатся: если не поощрять ябедничество. Поломали игрушку, пусть вместе её починят. Давайте им по больше общих поручений. Пусть каждая из девочек выполняет посильную работу, но только вместе. И никогда не скупитесь на похвалу. Инга любит, когда её хвалят. Сами будьте доброжелательны друг к другу, девочки фиксируют все ваши победы и поражения. Поверьте, в семье, где царит доброжелательность, нет скандалов, много общих интересов, дети не конфликтуют между собой.
– С вами нельзя не согласиться, Юлия Юрьевна. Вы правы, – выслушав учительницу, сказала Марина Сергеевна. – Попробуем начать с себя, спасибо за совет.
За ней закрылась дверь, а Юлия Юрьевна ещё долго думала о разговоре с мамой Инги и Лены. Нужно помочь девочке почувствовать, что у неё есть сестра. «Завтра по расписанию у них одинаковое число уроков. Так пусть же младшая встретит старшую, пусть учатся заботиться друг о друге», – решила учительница.
Но её опередили сами девочки. После уроков мама попросила их по пути из школы зайти в продовольственный магазин и купить продукты. Пакет, куда продавец уложила покупки, был тяжёлым, и тогда девочки, взяв его вместе, не ссорясь, донесли пакет до дому. За ними издали наблюдала учительница.
Вот и хорошо! Вот и славно, Инга и Лена! Так держать.

Глава двадцатая.
Оля Говорова.

Олечка Говорова была болезненно застенчива. Это отмечали и её мама и, конечно, учительница. Она не играла на переменах с другими детьми, тихонечко стояла в коридоре, казалось, что девочка всё время поглощена только своими мыслями, своими каждодневными недетскими заботами, в которых она либо разбиралась, либо замыкалась ещё больше, становясь всё угрюмее и угрюмее.
Конечно, застенчивость – это прекрасно! Нам сейчас всем не хватает застенчивости, сдержанности, достоинства, – скажете вы, но здесь другой случай. Застенчивость восемнадцатилетней девушки – это похвально. Но этот конкретный случай требует необходимого вмешательства.
Из рассказа Олиной мамы Юлия выяснила, что девочка родилась на редкость жизнерадостным ребёнком.
– Мы звали её «Репкой» – такая она была тугая, сильная и крепкая,– рассказывала мать девочки. – Но бывают, видимо, в жизни наших детей события, значение которых мы недооцениваем, Юлия Юрьевна. Думаю, что таким событием для Оли стало наше с ней расставание в те дни, когда ей исполнился год. Мне надо было выходить на работу, и мы с мужем отвезли дочку к его родителям, совсем в другой город. До этого мы с Олей не расставались...
Звонили родителям почти каждый день и в ответ слышали: « Всё отлично. Не плачет, но и не с кем не разговаривает, просто молчит, молчит и молчит...». Вот это «молчание», думаю, и сыграло свою роль позднее. Второе потрясение она, бедняжка, испытала, когда мы её попытались отдать в ясли-сад, в возрасте двух лет. Внешне всё выглядело вполне благополучно, она не плакала, не цеплялась за нас. Просто сидела в углу и молча смотрела на всех. Нас поздравляли с таким тихим и спокойным ребёнком, а мы, поверьте, Юлия Юрьевна, казались себе преступниками. И через месяц забрали её из садика. Я оставила работу. Не вынесли оба её молчаливого взгляда.
– Что было потом? – спросила учительница.
– Потом? Потом я поняла, что Оля не способна существовать вне дома: она панически боялась новой обстановки, новых контактов, новых требований, всего нового... Когда нужно было прочитать стихотворение, она плакала, терялась... Записали девочку в музыкальную школу, почему-то надеясь, что это её раскрепостит. После каждого концерта её встречали, чтобы она чувствовала, что мы здесь и поможем, что никогда не бросим её одну.
– Давайте выработаем специальную тактику для девочки. Это не тот ребёнок, которого нужно ругать. Мы поможем ей обрести уверенность в себе. Я заметила в классе, что любую неудачу она переживает так глубоко, как нам и не представляется. Вы почаще хвалите её. Более того, «провоцируйте» её успехи. Застенчивые дети нуждаются в них! Если Оля будет всё время в наших стараниях, в центре вашего и моего внимания, она начнёт забывать о своих страхах. Очень важно придумать ей какое-нибудь дело, в котором она, как застенчивый ребёнок, найдёт себя и добьётся успеха. Главное теперь для неё стать победителем!
Решить Олины проблемы помогла музыкальная школа. У девочки, действительно, оказались скрытые способности. Первые концерты, не бог весть какие успехи, но ведь успехи...
Постепенно к девочке приходило чувство уверенности, исчезал страх, сопровождавший её каждый контакт с внешним миром. Оля не стеснялась теперь читать стихи в классе, бежала со всеми в весёлой эстафете, начала ходить на танцевальный кружок.

Глава двадцать первая.
Катюша Логинова.

Её никто и никогда по-другому не называл: не Катя, не Катерина, а именно Катюша. Девочка уже заканчивала вторую четверть, а книжки и тетрадки были в ужасном состоянии. Тетради в жирных пятнах, рисунки сделаны, как попало, домашние задания написаны чуть ли не по диагонали. Если она дежурила в классе, то брошенные кем-то бумажки так и валялись целый день. С ней в паре отказывались дежурить почти все девочки. На субботниках она почти не прикасалась к венику, а позже к деревянной лопатке, чтобы прочистить дорожку от снега. В «продлёнке» педагог тоже жаловалась на её неумение что-либо делать. Такое чувство, что этого ребёнка родители ничему не учили и не объясняли, как нужно делать ту или иную работу.
И Юлия Юрьевна вознамеривалась сама воздействовать на Катюшу. Пора научить её хоть что-то делать качественно. Дома она достала недавно купленные туфли, которые уже неделю попросили капитального ремонта, занавески, подшитые одна короче другой, чашку, где рисунок был нанесён очень неаккуратно, ложку, которую трудно было даже поднять, не говоря уже о том, как с неё есть.
Всё это – для наглядности она решила использовать в беседе о честной работе... Юлия ещё и ещё раз задавала себе вопросы: «Откуда груды хлама в магазинах: платья, которые стыдно носить, туфли, которые страшно надеть? Почему взрываются телевизоры, ломаются станки, сходят с рельсов поезда?» И сама же себе отвечала: «Потому, что сидят за швейными машинками, стоят у конвейеров, ведут поезда и грузовики такие же Катюши, Вани, Пети, которых я с родителями не научила работать на совесть.
Начиная классный час, учительница объявила: – Ребята, сегодня мы с вами поговорим о том, кто, как и когда помогает дома, умеете ли вы убирать комнату, в порядке ли содержатся у вас игрушки, школьные тетради и учебники. Поговорим с вами о бережливости, о небрежном и неуважительном отношении к своему делу, делу, которое вам поручили.
– Я всегда всё убираю, и сестёр своих тоже приучаю к порядку, – тут же отозвался Юра Чекмарёв.
– А меня мама никогда не выпустит погулять, пока я в своей комнате не уберу, – подхватил Толя Крунин.
– И переписывать домашнее задание меня тоже заставляют, если я его очень плохо сделала. Вот и вчера я два раза переписала. Но второй раз уже без ошибок и помарок, – показала свою тетрадь Оля.
– Я вам, ребята, принесла показать вещи, которые сделали с браком очень не безответственные люди. Вот, посмотрите, разве можно этим пользоваться? И смотрятся они не красиво, а как те тетрадки, в которых кляксы, следы от ластика и написаны буквы, как попало. Взгляните-ка на свои тетрадки и книжки. У кого не обвёрнуты учебники и тетради? Давайте вместе аккуратно приведём их в порядок. А тем, кто ещё не научился обворачивать бумагой книги, мы им поможем, договорились? – сказала Юлия Юрьевна.
Все достали учебники и тетради. Закипела работа. И учительница увидела, что Катюша беспомощно не может обвернуть бумагой книгу. Юра и Толя – два неразлучных друга – стали ей помогать. Катюша надрезала корешки у бумаги, мальчики их загибали и быстро привели учебники в порядок. Такой учебник и в руки приятно было взять.
– Катюша, – обратилась к ней учительница, – Теперь аккуратненько напиши название, и теперь уже сама приступай к обвёртке тетрадей, хорошо?
Девочка согласилась. Мальчишки делать ей заготовку, а она первый раз в своей жизни, красиво «одела» тетрадь в обложку. Осталось только похвалить её и мальчиков.
– Молодцы! Все поработали очень хорошо! Посмотрите, какие чистые и опрятные стали учебники у Катюши! Какие были – и какие стали, чудесные тетрадки! – подбодрила девочку Юлия Юрьевна.
Катюша заулыбалась.
– Я очень старалась, Юлия Юрьевна, и мальчики мне помогли. Оказалось, это совсем не трудно, а я думала, что у меня никогда не получится. Дома если что-то у меня не получается, мама просто выхватывает у меня веник и делает всё сама, а мне, поверьте, так хочется ей помочь, всё сделать самой, – ответила обрадованная Катюша.
На следующее утро она показала, как пришила воротничок к форме.
– Очень даже не плохо, – посмотрев на девочку, улыбнулась Юлия Юрьевна. – Молодец! Старайся, Катюша!

Глава двадцать вторая.
Нина Оленина.

Нину из-за того, что ей не кому было оставаться дома, отдали в «продленку».
Юлия Юрьевна, уже слышала, как называли «продлёнку» все, кто туда по разным причинам уже ходил. «Продлюгой». Кто придумал такое название – оставалось загадкой. В её семье отношение к группе продлённого дня было таким же, как и к садику-пятидневке. И Юлия Юрьевна, против «продлёнки» не потому, что ей не доверяет, а потому, что там было тоскливо и одиноко, но у мамы тогда не было выхода. Как и у и мамы Нины Олениной. Но произошёл случай, который заставит и учительницу и родителей Нины взглянуть на эту проблему совсем по-другому.
Девочке сегодня надо было впервые после уроков идти в группу продлённого дня. Ещё на перемене Юлия Юрьевна заметила, что Нина плакала.
– Нина, что у тебя случилось?
– Ничего не случилось, просто на перемене упала и разбила коленку. Но уже всё нормально. Я была в медпункте, там мне её перевязали, и намазали йодом, – ответила девочка.
После занятий Юлия Юрьевна сама отвела Нину в группу продлённого дня, там уже было восемь ребят, но воспитательницы почему-то не оказалось. На мой вопрос: «Где Елизавета Андреевна?» – дети сказали, что она скоро придёт.
Нина осталась с ребятами, а учительница пошла домой. По пути нужно было ещё зайти в магазин, закупить кое-какие продукты. Так я и сделала. Когда уже подходила к дому, увидела взволнованную Елизавету Андреевну. – Ваша новенькая увела детей. В группе нет ни одного ребёнка! Куда она их могла увести? И ведь отсутствовала я всего каких-то полчаса, – объяснила воспитательница.
– Так, давайте по порядку! Что случилось? Вы можете мне толком объяснить?
– Когда я пришла, в группе не было ни одного ребёнка.
– Почему вы думаете, что детей увела Нина? Да и какая теперь разница! Нужно искать детей. Я к Виктору Павловичу. Куда они могли деться из посёлка? – недоумевала учительница.
Стоял март, и лёд на Каме был рыхлый и тонкий.
«– Только бы не к реке, только не к реке, – успокаивала себя Юлия Юрьевна. – Неужели это своеобразный протест против «продлёнки»? Против воли родителей. Скорее всего, да!» – она, почти бегом направляясь к школе. Директор уже знал о случившемся.
– У вас опять чрезвычайная ситуация! Когда же закончится для вас и для меня этот учебный год? Когда повзрослеют ваши воробьи? К чему быть ещё готовым, Юлия Юрьевна? – посмотрев на учительницу, сокрушённо покачал головой Виктор Павлович. – Я связался с милицией, местными рыбаками, опять поднимаем почти весь посёлок. Ну и дела! – устало заключил он. – Лет с шести пора уже учить человечка открывать дверь своим ключом. Меня, например, с самого детства приучали хозяйничать в доме, готовить себе и остальным простенькую еду, заботиться о себе и о других членах семьи, – раздумчиво добавил Виктор Павлович.
– Учить быть одному... Это, видимо, самое трудное. Некоторые дети не выносят одиночества. Но что способны выкинуть дети без родителей – остается загадкой. Действительно, нужно быть готовой ко всему, – ответила Юлия Юрьевна.
Через полчаса рыбаки доставили в школу «робинзонов», а одну девочку, закутанную в фуфайку, принесли на руках.
Нина рассказала, как они рассматривали какую-то пещеру, а потом обрыв. И в нём был узкий лаз, ведущий внутрь. Оттуда вытекал небольшой ручей, который они никогда не видели. Все перемазались в грязи. А одна девочка упала, и её вытягивали за пальто, а потом пальто порвали. И очень боялись возвращаться домой или в школу. Потом Кристинка утонула в этом ручье.
– Что ты сказала? – ужаснулась Юлия Юрьевна. – Вы не все вернулись? Нина, я спрашиваю тебя: – вы все вернулись?
– Да все, все, только Кристинка поскользнулась и сильно промочила ноги в том ручье, – невозмутимо ответила Нина.
– Не волнуйтесь, Юлия Юрьевна! Слава богу, дети нашлись! – успокаивал учительницу Виктор Павлович. А на завтра пригласите ко мне родителей Нины.
– Не надо родителей, я и им скажу, что не буду ходить в «продлюгу», – упрямо сказала Нина. – Не могу я туда ходить. Нет никакого желания.
Это был для учительницы ещё один экзамен.
– Из которого она поняла, что необходимо думать о характере ребёнка, о его принципах, о его морали ещё стирая его пелёнки! В одночасье, ведь достойного человека не воспитаешь...

Глава двадцать третья.
Максим Вольнов.

Юлие Юрьевне нравилось высказывание Виктора Розова: «Все мы родом из детства». Не так давно первоклашки вошли в класс робкими и совсем несмелыми, но каждый из них оказался для неё настоящей загадочной картой, по которой можно путешествовать бесконечно. У Максима в классе был надёжный и преданный друг – Вика Цой. Мальчишки над ним часто смеялись и наверняка называли его «девчонкой». – Проблема не в том, с кем ты дружишь, а в том, будет ли тебе этот человек настоящим другом! – убеждала детей учительница
– Раз он дружит с девчонкой, то он нам не друг! – возмущался Юра Чекмарёв.
– Послушай, Юра! Нельзя говорить о том, чего ты не знаешь. Может быть, ему интересно с ней? – урезонивала мальчика Юлия Юрьевна.
– И всё равно он девчонка, – не соглашался Юра. – Как можно в «войнушку» играть с девчонкой? Она ни стрелять, ни падать не умеет! Вообще ничего не умеет того, чего мы, мальчишки умеем!
– Это можно проверить. Всё можно проверить и доказать себе и другим. – Сегодня на физкультуре мы будем играть в «казаки-разбойники». Вот тогда и убедимся: умеет ли Вика прятаться? – сказала Юлия Юрьевна.
– Посмотрим – посмотрим, как она спрячется! Да я её первый найду! – не сдавался Юра, насмешливо улыбаясь.
Выслушав внимательно условия игры, ребята поделились на команды. Играли весело, и почти уже всех нашли, остались только ненайденными Вика, Максим и Инга – они были в одной команде. Юлия Юрьевна догадывалась, куда могли спрятаться дети, но было велено искать только самим ребятам, не помогая и не подсказывая. Она наблюдала за Юрой, тот в который уже раз оглядел пришкольный участок, но ни Вики, ни Максима, ни Инги найти не смог.
– Куда же они спрятались? Всё равно найду! – упорствовал Юра, и ещё раз побежал вдоль забора школьного двора.
До звонка оставалось пять минут. А Вика, Максим и Инга смотрели на раздосадованного Юру, и тихонько посмеивались. Им его было хорошо видно – они забрались на козырёк школьной веранды и притаились.
« Хитро придумали», – отметила про себя Юлия Юрьевна.
Урок закончился, и только тогда Вика и Максим с Ингой вылезли из укрытия, их команда победила. Все признали поражение команды Юры, а он сам недоумевал, как это девчонки смогли так высоко забраться.
Потом он спросил у Вики: «– Тебе не страшно было там сидеть, очень высоко? Не любой мальчишка туда заберётся. А ты, молодец, не испугалась. Покажешь, как ты туда залезла? И ещё поместила там двоих: Максима и Ингу».
– Покажу, я ещё не такие места знаю! – с гордостью сказала Вика. – Мы с Максимом почти все овраги на Каме по-пластунски проползали, а в соседнем дворе часто играем с мальчишками в футбол. И меня ставят на ворота, правда, часто мяч пропускаю, но не отчаиваюсь, конечно, научусь играть хорошо. Мы с Максимом столько новых игр придумываем! Вчера, например, играли в «обезьян», «в джунгли». Нам интересно вдвоём. Хочешь, мы и тебя будем брать на Каму и в наши игры научим играть? Сегодня мы будем помогать собирать мотоцикл моему дяде, ты придешь? – спросила девочка.
– Самый, самый настоящий мотоцикл? – недоверчиво спросил Юра.
– Самый, что есть настоящий! Он его со старых запчастей собирает, а мы помогаем. Так ты приходи в гараж, мы будем ждать, – предложила ему Вика.
Юра, казалось, задохнулся от радости. Ему предложили собирать настоящий мотоцикл, мечту всей его жизни. Конечно, приду! И стану, как Максим, играть в джунгли, потому что это должно быть интересно. Вика и спортом занимается, и боевая какая, наверно, ей с мальчишками интересней, – подумал Юра, вспоминая, как часто он видел Вику в окружении Максима и Толи. – Надо извиниться перед Максимом за те обидные слова, которые я ему говорил. «И вовсе он не девчонка!».
А вечером они все вместе собирали мотоцикл, и никто ни на кого не сердился. Вика и Максим приняли Юру, и он стал их другом. Все обиды были забыты, друзья должны прощать друг другу многое, на то они и друзья. В школе и на улице они теперь стали неразлучны: Инга, Максим, Вика, Толя, а теперь к ним присоединился и Юра Чекмарёв.

_____ Эпилог

Потрясённые, мы молчали. Только что прочитанная нами исповедь нашей первой учительницы, в которой она о себе писала в третьем лице, всколыхнула в памяти события теперь уже далекого года, когда мы пришли в первый класс. И мы вновь увидели себя и Юлию Юрьевну такими, какими мы были тогда.
А заканчивались дневниковые записи признанием:
«Всё начинается с детства. Всё началось от моего 1-го «А». «Я сам, я знаю, у меня получится, я попробую ещё...», – вот те слова, которые я вспоминаю чаще всего, когда открываю дневник своего первого и самого дорогого мне класса. Все они уже взрослые люди, прошло много лет, но ни один из выпусков впоследствии не был мне так дорог, как этот. С него, именно с этого выпуска начинался отсчёт моей педагогической деятельности. Всё начинается с детства... Но только ли детство определяет, какими станут мои выпускники, какими они будут взрослыми? Очевидно, нет. Потому что стать им этими взрослыми помогаем мы, учителя, особенно первые. И этому выпуску я помогала так, как знала, как умела, как получалось, как чувствовало сердце, подсказывала интуиция...».
На этом записи обрывались. А мы все ждали ещё чего-то самого главного, но его не было, как и не было больше нашего детства, ушедшей юности и нашей первой учительницы – «нашей Юлии», как называли её все мы.
Здесь в опустевшей комнате, ветерок перелистывал странички её дневника, и мы вдруг почувствовали, услышали её и только её голос, смех, шаги, увидели её улыбку...
Она была с нами, наша первая учительница, «наша Юлия» – Юлия Юрьевна.
И выражение: «Ничто на земле не проходит бесследно...» – казалось нам отвлечённым, а стало для нас жизнеутверждающим.