Главная | Регистрация | Вход
Литературная Алма-Ата
Поделиться
Меню сайта
Категории раздела
Проза [25]
Поэзия [20]
Сказки [11]
Конкурс Яблоко" [1]
Литературная критика [1]
Новые материалв
[05.03.2007][Проза]
Вовка (2)
[05.03.2007][Проза]
Тайна старинного портрета (0)
[05.03.2007][Проза]
Моя вторая половинка. (1)
[05.03.2007][Проза]
Индикатор любви (0)
[23.03.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Дешифратор сигналов (0)
[23.03.2007][Дайджест прессы. Россия.]
ГОГОЛЬ, УКРАИНА И РОССИЯ (0)
[23.03.2007][Проза]
НЕ О ЛЮБВИ (0)
[04.04.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Продолжение следует... (0)
[04.04.2007][Дайджест прессы. Казахстан.]
Карнавал в вихре красок (1)
[05.04.2007][Проза]
Мечтатель (0)
Вход на сайт
Поиск
Теги
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Друзья сайта

Академия сказочных наук

  • Театр.kz

  • /li>
  • Главная » Статьи » Журнал "Яблоко.Литературные посиделки" » Проза

    Виталий Арсентьев. Было, было и осталось в памяти навсегда…
    "Посиделки" 2011

    Работал в комсомоле  в  Саратове, Ташкенте, Москве, вторым секретарем ЦК ЛКСМ Узбекистана, председателем Центральной ревизионной комиссии  ВЛКСМ, проректором Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ, в МИД – советником в  посольстве в Никарагуа, профессором РЭА (Российской  экономической  Академии им. Г.В. Плеханова), директором  исследовательского фонда в Москве. Действительный член Академии политической науки.

    Историк, политолог, социолог.

    Живет в Подмосковье. 55-й год один раз женат.. Детей двое, внуков – пять, правнучек – три и любимая овчарка  Дора...


    Отрывки из автобиографической повести

    Как  я себя помню

    Мне два года – у  моей тети Нины Арсентьевой (Игнатьевой она по мужу так и не стала, хотя родила моему крестному - дяде Жене  Игнатьеву двоих детей)  родился маленький  Женя, мой двоюродный братик, а молоко все не высасывал,  и  вот я тоже пробую ее молочко.

    Дядя Коля и стакан вишни.  Идем по селу с дядей Колей Арсентьевым. У нас в огороде вишни не было, а в палисаднике,  около сельсовета,  бабка выставила на продажу ведерко и продает стаканами. Мне тоже дядя Коля купил стакан в кулечке. Иду и ем. «Не  испачкай белый костюмчик»,  - говорит дядя Коля. А я иду и выстреливаю косточками в разные стороны. Занятно…

    Кстати, недавно нашел: в интернете

    АРСЕНТЬЕВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, 1904 г. р., уроженец с. Поспеловка, проживал в  г. Омске, рабочий, имел 3 детей, с 13.06.37 по 29.04.39 незаконно содержался под стражей по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР. Полностью реабилитирован 03.07.92.  

    Он после этого успел еще повоевать на фронте, но в 1943 осенью вернулся с фронта больным,  в последней стадии  туберкулеза. Умер 21 января 1944 года.

    Три черемухи во дворе. Это любимое место игр в садике у бабы Лизы. Черемухи росли из одного корня и почти у земли разделялись на  три дерева. Весною они цвели так буйно, что запахом пропитывался весь садик. Когда цвет опадал - будто белый снег в мае выпал. А к осени на них было столько ягод! Рты у всех моих двоюродных братьев и сестер - Бори, Жени, Люси и Зои  были иссиня-черными. Так интересно было! Однажды бабушка испекла пирог с черемухой. Вкусно, но косточки надо было осторожно вынимать, когда ешь его. До сих пор помню этот терпко-кисловато-сладкий вкус. Никогда в жизни потом не ел такого пирога. Бабынькин…

     

    Гуси на лугу.   Бабушкин сундук - это моя постель. Он стоял слева, как  входишь из сеней в дом (это было в старом дедушкином дому около речки). Вечер поздний. В зале гости – как обычно в субботу собрались наши родные. Ужинают, немного  слышен перебор гитары. Спать не хочется. Но уснул… Проснулся от беготни в доме,  хотя еще ночь. И почему-то тетя Нина кричит: «Да не лейте воду… Просто перевяжите!» Потом уже мне рассказали, когда был повзрослее, что мой папа Боря, видимо,  приревновал маму к кому-то из моих дядьев. Вышел во двор и со злости начал колоть дрова. Как по Маяковскому - «топором играючи…» Ну и доигрался – каким-то поленом себе по голове засветил. В больницу клали. А тетки шептали: «Вот дурень. Чуть себя не зарубил…» 

    Детский сад у пруда.  Мама пришла и говорит, что поедем навестим  папу в больнице. В белом графине привезли ему молока… Помню, частенько пели под гитару.. На столе  маленький графинчик с петушком внутри…

    Война. Провожаем папу и дядьев на фронт.  Автомашины на площади.

    Мамы нет – она учится в городе Кузнецке, на летней сессии. Там она успеет встретить и проводить отца, всего на пару часов у них будет встреча.

    А потом был душный август. Уже улеглись все спать. Днем женщины были в поле, помогали вязать снопы. Вдруг на крыльце, что ведут в сени, где мы все улеглись, звук крепких мужских шагов и звон щеколды. Папин голос: «Открывайте! Спите уже.…Это я, Борис!»  Все вскочили и из сеней прямо к папе... Какой он большой. А он после первых минут встречи и рассказа о том, что вернулся за вторым составом автотехники и ему дали два дня заехать домой, пока формируют состав, сразу же пошел на речку. Смыл дорожную грязь и вот уже чистый,  но еще колючий, небритый, сидит за столом, держит меня на руках… А наутро пошли к шоферам в заводские мастерские. Потом в заводской душ. Съездили на часок -другой к дедушке Горбачеву в соседнюю деревню… По дороге еще купались в другой речке. Потом они с мамой съездили в Пензу за запасными деталями к машинам. И опять проводы … На этот раз совсем… Лица папиного не очень помню. Но чувствовал его крепкие руки, его высокий рост (все дяди большие, но мой особенно). А потом было только несколько писем…

    Помню еще уже зимой поездку к  дедушке Ивану Кузьмичу в Назарьевку.  Сразу же после Нового года  родился братик Боря. А мне привезли алюминиевый набор посуды. У Бори Удалова велосипед. А у меня деревянная сабля. Помню гудящие самолеты и светомаскировку. На лесозаводе делают лыжи и носилки, лежаки для фронта.  Оттуда все  какие-то тяжелые вести. Моя бабушка Лиза часто плачет… И мама… И другие тети…

    Теряем родных. Похоронка на отца.  Фашистские самолеты в ночном небе. Светомаскировка. Из детского садика прихожу  в дом, где все плачут.  4 февраля 1942 года погиб отец - Борис Иванович Арсентьев. А похоронка – такой  листочек - пришла в конце марта.  Мама ничком лежит поперек кровати.  Заплаканные глаза моих теток Нины, Шуры, Маруси, крестной Наташи.

    Все мои двоюродные братья и сестренки притихли и тоже с мокрыми носами и глазами.

    Детство. Надо заботиться о братике.

    Баба Агаша - наша двоюродная бабушка из Кезьмино. Помогает нянчить Борю. А мама уже работает в сельсовете. Ей надо ездить по полям. Меня брать нельзя.

    Нашел мамины часики. Они не ходят. Решил починить. Разобрал, а обратно не собираются. Крышечка не закрывается. Я ее молоточком потюкал -  совсем рассыпались…Больше у мамы часов так и не было  Купил  и подарил ей немного похожие, когда уже стал работать, двадцать лет спустя…

    В школу. Начал ходить еще в пять лет просто на уроки к маме. Она была учительницей младших классов. Комнатка в школе у уборщицы, где можно было посидеть или поиграть, пока идут уроки.

    Сухая картошка и крахмал. Со школьной  уборщицей тетей Маней  научился готовить крахмал из подмерзшей и чуть подгнившей  картошки. Это, если картошку пропустить через мясорубку и залить водой, а потом вынуть, отцедить кашку, то из воды потом осядет крахмал.

    А еще помню, как заготавливали  сухую картошку для фронта и посылки с носками. Картошка нисколечко не была похожа на сегодняшние чипсы. Сырую картошку чистили, мыли, нарезали тонкими кружками и сушили на солнце или в остывающей печи. А потом сухие картошечные  листочки складывали в мешочки и отправляли на фронт. Солдатики там разогревали воду, бросали в нее эту картошку, добавляли тушенки или жиру – вот тебе и супчик.

     Марья Николавна и ее ракушки с зубчиками приводили меня в трепетный восторг. Марья Николаевна все время курила. Крутила ловко козью ножку, набивала ее табачком – он у нее был особенный, душистый, с какой-то травкой. Так и запомнилась она мне с козьей ножкой.

    Вновь в гостях у деда.

    Зимой 1942 г. (это я уж сейчас высчитал, тогда вряд ли знал, какой год) я опять оказался  в деревне Назарьевка  у дедушки Ивана Кузьмича Горбачева.  (Это мамин отец, он умер в возрасте 87 лет в 1981 г.  Я его хоронил в Некрасово, у мамы.) Семья у него была большая – три девки, двое ребят, почти мне ровесники. Он да бабка. Да я еще. Восемь ртов. Голодновато было, хоть дед и работал председателем колхоза. Но колхоз был малюсенький, бедненький. Все жили в одной избе в одну комнату с кухней, отделенной занавеской. Спали на полу и на полатях. А дед с бабкой на кровати. Был у них лопух -  это такое радио и  еще  наушники. Слушали, хотя не всегда было хорошо слышно.

    Купание на речке, и учусь плавать  с моими  дядьями по маминой линии – Горбачевыми Мишей и Вовой. Один на два года старше меня, а второй – на год младше. В Назарьевке  ходим купаться на речку, ближе к железной дороге…  Плавать еще не умею. Но Мишка хватает за руки и тянет на глубину: «Плыви, бултыхайся  руками и ногами».  Нахлебался, но что-то получается, уже не так боюсь воды и глубины... Считаем вагоны и платформы в  проезжающих  на высокой насыпи  товарных   поездах поезда… Иногда на  платформах танки и часовые с винтовками… Паровозы с черно-белым дымом и паром.  А тут однажды дед говорит, что сходим на пасеку, стали мед качать.

    Нас угощает пасечник свежими огурцами, и мы их макаем в мед и едим с кусочком хлеба. Очень вкусно. Мишке пчеловод говорит: «Не ешь много, на пузе потом мед выступит, как на солнышке лежать будешь». Лежим, греемся, а мед все не выступает. А  на другой день, после большого купания,  сидим за столом и бабка Аня несет большую глиняную общую  миску щей. Меня кто-то  дернул, я  вскочил и … вся миска  с горячими щами у меня на животе -  течет по майке. Ой, ой,  обварился… Крик, рев…  Успокоили и мажут живот постным маслом, хорошо, что  только покраснело, щи-то были в печи с утра и немного поостыли, но все же было больно…   «Не крутись, когда сидишь за столом, осторожнее надо» – не очень  строго и как-то  тепло говорит дед. – Завтра опять свожу  на пасеку».  А назавтра приехала мама и мы с ней идем пешком в районный центр Николаевку. Я бегу быстрее, чем она идет. Мне мама привезла такую детскую упряжку -­  картонка и две веревочки, и лошадь нарисована на картонке… Я ее повесил на грудь, а мама держит веревочки, и я, как молодой конек,  рвусь вперед, в горку…

    День Победы. Проснулся рано. Глядь в окно - оно выходило точно на восток - поднимается  играющее солнце, огромное, сияющее, аж глазам больно, и как будто слегка пляшет вприсядку – то повыше, то пониже его край…. Трибунка у сельсовета.  Идут и бегут туда тетки, и какая-то колонна со знаменем.  Всего говорят и плачут:  Победа, Победа. Мама на трибуне, говорит, что фашистов разбили. Мы с мальчишками скачем и смеемся. Скоро возвратятся  солдаты. Пришел дядя Миша  Сухарев – привез лощеные тетради и кусок сухих фиолетовых чернил. Всем досталось по кусочку. Растворяли в воде и писали. Они были такие ярко-фиолетовые. Даже отсвечивали.

    Пришел с войны  дядя Петя Удалов. Горькая обида: Борьке – его сыну – привез солдатский ремень, а мне не досталось. Ремень-то был один. Как его разделишь? И папки нет, и ремня нет… Слезы…  Мне обидно. Но почему со мной плачут  все взрослые?  Моя мама, мои тети и крестная Наташа,  и тетя Нина, и бабушка?  Горше дня в моем детстве не было…

    Волки на поле у гумна. За околицей гумно или ток, куда свозят снопы и молотят хлеб. Там стоит небольшой паровоз-двигатель. От него шкив к молотилке. Все заняты уборкой. Мы с братишкой Борькой играли недалеко, ближе к дороге, к кусточкам. Вдруг крики: «Волки, волки…»  Вскочили на ноги, а мимо нас два серых, мне показалось, огромных, как телята, волка  прыжками убегают от теток с поднятыми граблями и деревянными лопатами… Показалось, что волки  прыгнули прямо через нас с Борькой (это мой младший братик), а перепуганные  тетки хватают нас и других ребятишек и тащат на ток. Страшно стало уже потом, когда все поняли. А ведь могли и утащить кого-нибудь, кто поменьше…

    Гроза. Током убило дяденьку. Была весенняя гроза с огромной тучей и громом. Так сверкало и грохотало… Кричат: «Громом убило!» Дяденьку,  приезжего шофера,   почему-то закопали его по горло в землю, все ждали – электричество выйдет. Потом отвезли в больницу в Качкарлей. Не выжил…. Помню  потом, как бабы  обмывали умершего дядю, а мы с мальчишками в окно заглядывали...

    В пионерском лагере летом 1945 года.  Привез с собой матрас, подушку и ложку. Ложка обломилась, когда натачивал черенок под ножик. Голодновато. Лагерь размещается в какой-то школе. Вынесли парты - мы спим на полу на своих матрасах. Тетя Нина,  когда едет в район с финансовым отчетом, – она бухгалтер, – раза два-три навещает. Машина остановится у дороги, мальчики кричат: «К Витальке приехали! Сейчас пирожок дадут!» Тетя привозит в платке завязанные несколько пирожков с картошкой, бабушка прислала по  стаканчику вишни и  подорожник – это такой домашний коржик из серой муки. Вкусно. Она всегда проездом  привозит такие вкусные лепешки с  ягодами. Здорово, что есть у нас  тетя Нина.

    Дразнилки:  у твоей  мамы  новый дядя.

    Мне девятый год. Ночные впечатления – человек в шинели зашел с мамой с улицы. Я спал. Они о чем-то тихо разговаривают за занавеской на кухоньке. Я опять заснул. Потому что болел. В школу не ходил. Говорят,  у меня болезнь – золотуха. Противное масло  в ложечке – рыбий жир. Голова – сплошная болячка. Докторша Валентина Ивановна Кленова – она подружка мамы – говорит, что лечить надо. В школу не хожу. За окном весна, а голова чешется невыносимо. Короста. Швы. Но солнышко все больше пригревает. Вырываюсь на улицу. Уже снег сошел. Проталинки стали сухими и теплыми. Весенние гонки по траве босиком. А мальчишки вдруг спрашивают, как бы дразнятся: «У твоей мамы новый дядя!»  «И зачем это ей?» – думаю я.  А летом  сдохла корова. Объелась какой-то ядовитой травы. Зарезать не успели. Одна беда к другой.  Следующей весной родилась моя сестренка Валечка.  А дядя исчез… Такие дела…

     

    Родилась сестренка Валя  1 марта 1946 года.  Принимала роды  В.П. Кленова.  Они с дочкой живут у нас. Интересная толстая книжка про болезни. Энциклопедия. Изучаем. Рисунки про мужчин и женщин. Просвещаюсь. Соседские девчонки помогают более наглядно изучать все отличия мальчиков и девочек. Уже все знаем! 

    Дедушку Ивана Кузьмича посадили в тюрьму.

    Сказали – он разбазарил  часть  колхозного зерна. Своим  же колхозникам,  весной 1945 года, отмечая День Победы,  после посевной он раздал два мешка зерна на трудодни, которые никак не отоваривались.

    Чувствуя, что его могут привлечь к ответственности (кто-то донес), он по совету друзей из района завербовался и со всей семьей летом  уехал в Саратовскую область: заселялось бывшее Немецкое Поволжье… А  через год решил навестить  свою дочь, мою маму, которая в это время  уже ждала рождения сестренки Вали… Но не доехал. Зашел в райсовет в Николаевку, там станция была его последняя, его и забрал-арестовал новый уполномоченный.  Жалоба от кого-то была, что хлеб разбазарил… Так что навещать пришлось теперь уже деда  в  милиции... Ну и присадили его, просидел в Сызранской тюрьме три года. Он попросил  маму  переехать в Саратовскую область, в Некрасово, где оставалась его семья – жена и пятеро детей. Вот так мы оказались в Некрасово весной 1946 года.

    Переезд в Некрасово.  Бросаем дом, заготовки в подвале, кадушку капусты  (помню - солнечный день, кадушку вытащили из погреба, и мы, мальчишки, палочкой бьем по капусте, пахнет немного кислым, кому-то понадобилась кадушка…) Сушат во дворе оставшуюся картошку...

    А мы уже  едем машиной до Сызрани. Первый раз на пароходе.   Интересно…  Плывем почти двое суток.  Машинное отделение  все шипит и сверкает. Поршни отливают золотом в свете электрических лампочек. Вкусно пахнет машинным маслом и теплом работающих частей.  На верхней палубе  в первом классе, говорят, есть каюты. А мы устроились на нижней, самой простой. На лавках и на теплом металлическом полу в рубчик…. Волга – могучая река. С зеленоватой бушующей за кормой водой. Можно смотреть часами – так захватывающе интересно.  Потом на автомашине – от пристани в село Сосновка – это уже за Саратовом    и в село Некрасово.

    Шишка на лбу. Стукнулся о дверку машины. На новом месте у бабушки  Горбачевой – первое впечатление – блошиная ночь. Было столько блох, что спать было трудно.

    Утром с горы, где стоял дом деда,  видно все село. Огромное село в пять улиц, растянувшихся более чем на два  километра,  и не работающая немецкая церковь-кирха    двухэтажная, с колоннами, и в четыре этажа  колокольней. Почему-то много развалюх – саманных. Но есть и большие белые  и красные  каменные дома.  Два колхоза и совхоз в одном селе. Говорят, раньше здесь жили 14 тысяч немцев. Они здесь жили с Екатерининских времен, два века.

    Поселились в большом  доме деда на горе.  Никто не работает. Огорода нет. В доме оказалось  десять человек, нас – четверо и  шесть жили там до нас:  бабушка Аня, тетки Тоня, Нина, Геля, дядья – мне ровесники почти – Миша и Вова. С едой плохо. Набеги за яблоками  в совхозный сад или за сливами и терном под ферму. Игры на горе с самодельной коляской.

    Мама начинает работать секретарем сельсовета. Американская помощь и платье в полосочку с кармашками-угольничками досталось маме. Оно мне так нравится.

    В школу во второй класс (1946 г.)  Беседа с начальником из районо. Впервые видел шампанское с золотой оберткой – это начальника  так принимала мама, чтоб меня проверил по газете, как я читаю. И разрешил принять во второй класс.

    Первая учительница – Мария Георгиевна Селиверстова.

    Мой класс. Лиля Строгонова сразу понравилась, Фролова Люба – ее подружка, Ворожко Миша, Гена Липов,  Шугуров Петя, Шаповалова, мой дружочек  Витя Козлов. 

    Зимой катание на самодельных лыжах и коньках на валенках. Голодуха. На переменках бегаем к Витьке Козлову.  Его тетя Таня нас подкармливает  оладышками с примесью картошки. А дед Николай  Козлов и его сын Степан иногда приносят маме хлебушка или немного зерна в кармане. Мама пробовала поменять какие-то оставшиеся от отца костюмы и одежду на хлеб и свеклу – чуть не замерзла в степи.

    Переехали от бабушки в другой дом, ближе к сельсовету,  к Бучарским. Мне 10 лет, Боре – 5, Валечке – годик. А мама работает.

    После школы Боря и Валя остаются  со мной, иногда помогают соседи. У бабушки Ани умерла дочь Геля – моя тетка 14 лет –  от голода, Тоня – другая тетка  – в 17 лет уехала на заработки. Нина – еще одна тетка  15 лет – работать не может – она болеет, у ней нередко бывают припадки эпилепсия. Мише 13 лет, а моему дяде Вовке – меньше меня – 9 лет. Тоже мне, дядя! 

    Весной с учительницей всей школой собираем колоски,  после того, как с поля  сошел снег. Клещи пережили зиму и  цепляются на одежду, и впиваются в кожу. Не вытянешь…

    Много сусликов. Гладенькие и симпатичные. Мы их ловим на капканы. Если содрать кожу, выпотрошить и потушить с картошкой, – очень вкусно, но есть какой-то специфический запашок. Есть можно…  Голодуха.  Воруем плитки жмыха с тракторных саней,  когда жмых везут на свинарник со станции. Весной сажаем картошку. Тыквы, зелень, помидоры и огурцы. Поливать приходится каждый день. И когда они вырастут? А мне уже  10 лет

    17 марта 2010 года  мне отметили 73.

    А вот уже и оно прошло…. пробежало. Мне 74-й год пошел…


    Категория: Проза | Добавил: Людмила (19.07.2011)
    Просмотров: 980 | Теги: Виталий Арсентьев | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    [ Регистрация | Вход ]