Перейти к публикации

  • Басни дня

    • Рыбак и рыбка

      Авиан

      Некий рыбак, конский волос и крюк за добычею свесив,
       Маленькой рыбы извлек несоблазнительный груз.
      В миг, когда уже он вытягивал пленницу в воздух,
       Раной терзая ее слишком прожорливый рот,
      Так в слезах возопила она: «Пощади, умоляю, —
       Много ли пользы тебе тело немногое даст?
      Малое время назад меня плодовитая матерь,
       Здесь под скалою родив, в воду пустила играть, —
      Дай же вырасти мне для застолий твоих, не преследуй:
       Этот же берег морской вновь тебе выдаст меня,
      Ибо, силы набрав в бескрайности синего моря,
       Снова дорогу найду я к твоему тростнику».
      Но рыболов, полагая за грех расстаться с добычей,
       Горькие молвил слова о ненадежной судьбе:
      «Жалок тот, кто готов, уловив, лишиться улова,
       Но неразумней, кто ждет в будущем новых удач».

    • Человек и лиса

      Басни из пересказов Бабрия

      Человек должен быть кроток и не гневаться без меры. А кто несдержан в гневе, тот нередко за это платится немалыми несчастиями.
      Один человек лютой ненавистью ненавидел лисицу за то, что она портила его посевы. И вот, поймав ее, захотел он казнить ее страшной казнью: привязал к ее хвосту паклю, политую маслом, и поджег. Но злой бог погнал лисицу прямо на поле хозяина; и пришлось ему горько плакать, ибо ни единого зерна он с того поля не собрал.

  • Новые публикации басен

    • Дворянин с своею собакою

      Гей Д.

      Сельскому жителю.
      Человек искренняго и простаго сердца гнушается двоемыслием, и никогда не уклоняется ко лже, не стараясь укрывать тайныя свои помышления. Тщетно нападают на него злодеи; тщетно зависть свирепствует и ярится злоречие; добродетель служит ему вместо Егида; все ядовитыя стрелы оной поражающия притупляются и вспять отлетают. Деяния его блистают лучезарным сиянием непорочности, являя невинность и правоту души его. Когда вещает посреди совета о благе своего отечества, и когда соглашает разделенныя мнения спосажденных, будучи ни мздопреклонен, ни подл, отважно изъявляет свои мнения: презрение вельмож ему не опасно; дух его подобен неисчерпаемому кладезю добродетелей.
      Но дабы быть в числе таковых политиков, которые судят без разбора, надобно уметь молчать к стате, а в случае нужды пресекать глас самаго разума. Скажите пожалуйте, какой Лондонской вельможа мог бы вечно сохранить к себе доверенность, естьли бы все преданные мне изгнаны были из Двора Царскаго? Естьли бы истинна свободно достигала до престола, то как бы могли министры с успехом исполнять свои прихоти? Был ли бы им способ воздымать из брения подлых своих невольников, и удобноль бы было им отдалять добродетельных своих друзей?
      Кто умеет лгать по вкусу политики, власть того чрезвычайна и щастие совершенно. Посредством сего дарования употребляет он в пользу свою и самих обладателей престола. Таким - то образом древние Политики обманывали своих государей, отдаляли от них верных и истинных друзей, и удовлетворяя сребролюбивыя свои склонности, обогащались падением республики.
      В некоторой день неустрашимый Антиох, подвергаясь всем опасностям звероловства, далеко отстал от своих придворных; ища дороги, проезжал он многие леса, и обширную долину, а не обретая никакой стези, остановился он при убогой хижине. Земледелец, именем Парф, будучи хозяин оной, предложил гостю своему все, что ни имел лучшаго, а незнакомый был весьма доволен деревенскою сею трапезою. Они свободно разговаривая о разных обстоятельствах, склонили речь к Дворам и Государям; вино делает всех искренними. Есть-ли бы крестьяне, сказал хлебопашец, смели говорить с нашим Монархом, то конечно открылись бы очи его! Ах, естьлиб он сам правил делами! он имеет доброе сердце, и весьма желая учинить нас благополучными, конечно достиг бы до сего, когдаб сведомо было ему наше бедственное убожество. Естьли бы правда могла жить при Дворах, то ни цари, ни народ не были бы обмануты. Дай боже, чтобы все хотения нашего Государя были исполнены! тогда бы не опасались мы никаких нещастий. Но он вручает скипетр окружающим его придворным и вверяет им правление; а они помышляют и рачат только о собственной своей корысти. Однакож и самый справедливейший человек можете казаться не правосудным, когда полагается он на мздоимцов. Тогда от престола до хижины злоупотребление распростирается, и все терпят; недостойные рабы затмевают светлое имя своих владык. Увы, естьли бы добрый наш Государь знал столько же, сколько мы! .... Тут прервал он разговор, и оба как хозяин, так и гость, пошли к отдохновению. Крестьянин спал, а Царь погружался в размышления.
      Придворные известились на разсвете, где находится Государь их: приближение телохранителей встревожило Парфа; ибо он в первый еще раз видел в хижине своей одежды, златом и драгоценными каменьями блистающия. Царю поднесли венец и пурпуровую хламиду, а потом все ниц пред ним пали. Тогда Антиох повелел представить себе земледельца, и изъявил ему благодарение знаменитым подарком. Потом, обратясь к уклоняющимся пред собою ласкателям, сказал им: занимаясь собственною своею пользою, ввели вы гнусными вашими похлебствами в заблуждение вашего Государя, которой, быв принужден укрытся под сим бедным кровом, нашел здесь истинну. Ныне беги от меня соборище развращенное, беги далече от лица моего; тепер-то познаю я сам себя, и научаюсь познавать вас.
      То же самое случалось и с нашими Государями: как скоро слух их занимался посторонним, то потребен был весьма недальней ум, чтоб не допустить к ним вопля народнаго; а между тем преданные их любимцы грабили нагло и безстыдно. Вскоре беззаконные их шаги, более укрепляясь, становились явными. Толикократно воспламеняли они Монархов своих, сколько требовали тогдашния их намерения и корысти. И в то время, когда общество утешалось, прельщенные Государи мнили, что оно облегчается и процветает.
      Сии злодеи не могли бы инако,как с содроганием говорить, естьли бы стон народа проникал до ушей Государских. Когда бы правосудие могло обнажить их ухищрении, то не дерзнули бы они чернить простую и чистую невинность: они бы ограничились такими тесными пределами, что не моглиб по воле своей мешать праваго с виноватым. О, сколь благополучныб были Цари, когда бы знали они истинных своих друзей, столькож, сколько известны они народу! тогда не подвергались бы они воле чуждей. Естълиб можно было им слышать и видеть, то сколько нашлось бы бездельников, лишенных звания согражданина! но тогда бы (жестокое обстоятельство) ограничились их хищения.
      Сии хитрые политики, долгое время терзая общество, наконец становятся предметом общенародной ненависти; все их скудельныя подпоры вдруг сокрушаются, а светозарная истинистинна во всем своем блистании открывает все их преступления; и сила лучей ея разгоняет мрак беззакония.
      Один сельской дворянин, страннаго нрава, не любил настоящих борзых собак; он никогда не выкармливал ни одной из них и не ласкал, но пристрастен был к злобному меделянскому псу, которой своими плутнями, прочих от него отгонял. Яп имел всю его доверенность, и сохранял оную клевещами. Имелась ли в доме сем нужда в служителях? Друзья Яповы были предпочтенны, и двор господской наполнен был сотоварищами пса сего.
      Но дабы более сыскать удачи в своих предприятиях, вздумал он отлучишь всех друзей своего хозяина.
      Сия злая собака кидалась на всех приходящих, выключая тех, кои ея ласкали, и тех, коих дело и лице было ей знакомо. Что же касается до честных людей, то никого из них она не пущала. Яп гонялся за всеми подданными своего хозяина, безпрестанно опасаясь, чтоб истинна не нашла входа в дом его: есшьли какой незнакомец к оному приближался, то меделян кидался ему под ноги. Будучи неистов, завистлив и подл, огрызался он на всех, кусал и убегал прочь; стоя издалека лаял ощетинившись и обнажал тем внутренний свой ужас. Кто знает? Может быть истинна вкрадется сюда под каким нибудь посторонним видом, дабы расторгнуть хитросплетенныя мои лжи; естьли войдет она под сими личинами, то я на век пропал.
      Безпрерывным его лаем слова приходящих людей заглушались; наконец, опасаясь честных людей, вопил он из всей силы.
      Но нещастная его минута приближилась: мимо дому того бежала сука, к которой воспаленный любовию Яп, забылся и влекомый страстию, оставил стражу свою и пожертвовал нежности драгоценнейшею своею минутою; а слабость сия учинила его погибель. Господин, избавившись ревностных его воплей, покойно увиделся с одним из своих соседей: скажите мне откровенно, говорил он ему, откройте мне ваше сердце, я люблю искренних и верных друзей. С некотораго времени приметил я, что подданные мои меня убегают, но истинно причины тому не знаю. Скажите мне, я вас прошу, чем мог я их оскорбить, и чрез что потерял я любовь их.
      Должно прогнать вам собаку вашу, сказал ему его приятель, она ничего более в целые дни не делает, как только брешет вам ложь. Она, будучи дерзка и злобна, оскорбляет и отдаляет всех ваших приятелей. Прекрати ея безчинство, и ты обрящешь прежнюю от всех любовь. Но естьли станешь еще слушать ее, то завсегда будет она утверждать, что мы твои враги: однако поверь мне, мне, которой говорит тебе правду, не тебя, но сию мерзскую тварь мы ненавидим.
      Яп вошел при окончании сей речи. Сила огласилась его визгом, но тщетно; истинна явилась и обнажила его коварство: она получила мзду свою, а бездельник изгнан был палочными ударами.

    • Как Жираф Бегемота обидел

      Шпаннагель А.Л.

      Жираф, как высоченный кипарис,
      Взирал с небес на облик Бегемота.
      Он выкрикнул: "Ты, видно, ешь на бис!
      И как быть толстяком тебе охота?
      Поменьше надо жрать, мой милый друг!
      Тогда ты будешь и высок, и строен.
      Займи-ка физкультурой свой досуг
      И будь душой беспечен и спокоен".
      Увы, не стал спокойней Бегемот.
      Пустил слезу, хоть был и толстокожий.
      Он ведал, что Жираф не меньше жрёт,
      Но статен и красив собой, о Боже!
      Пытался Бегемот поменьше есть,
      Лечебной физкультурой занимался,
      Но сложно было зверю встать и сесть,
      Не шибко стройным был он и остался ...
      Подобные миазмы от людей
      Всё чаще и острей услышать можно,
      И что за прок от внешности твоей,
      Когда ты некультурен, как злодей,
      Когда хамишь наотмашь и безбожно?

    • Медведь в корабле

      Гей Д.

      Самохвалу.
      Человек, учащийся безпристрастию, должен день от дня успевать в премудрости, он весит предприятия свои верною рукою, и единый разум утверждает здание его надежды: он испытывает силы свои прежде вступления в подвиг, и никогда не бывает подвержен остыждению от глупости; он не отдаляется от берегов, не изведав парусов и компаса; он еще прежде начатия строения утверждает онаго укрепление; и никогда не предается во власть безразсудных предприятий; вникает и познает рубежи человеческаго разума, и преходит по оным верными шагами, имея познание о собственных своих несовершенствах, покоряет он суетныя движения, кои гордость вперяет в душу его.
      Когда, побуждаемы желанием к познанию самих себя, разсматриваем мы человека со всех его сторон, то не трудно дознаем, что из всех безумцов, тщеславием напыщаемых, самохвалы заслуживают преимущество.
      Они находятся всякаго достоинства и всякаго рода. Страсть сия особенно не относится ни к какому полу, ни к возрасту, но богатой и бедной великой и малой, словом, все люди ей порабощены; все они ослепляются тщеславием, пороком рожденным от невежества, которой ни где так не размножается, как в самых пустейших головах. Взвесь все их деяния, ты найдешь их весьма тяжелыми, но они со всем своим грузом против разумных произведений являются так легки, как перо.
      Однакож безумие в самохвалах бывает не одинаково: каждой из них стремится к разным достоинствам. Одни весьма упиваются любовным тщеславием; другие, пленясь чрезвычайно своим зраком, находят славу в нарядах; прочие же имеют у себя учебную и великую библиотеку: они совершенно знающи в книгах, и умеют управлять своим поведениемъ.
      Но все сии роды самохвальства не могут сравняться с родом любочестивцов; они, быв напыщенными ласкательством, безстыдно присвояют себе государственное благосостояние. Получаемыя ими похвалы не почитаются пристрастными, и коль бы они намащенны и пышны ни были, им еще не полными кажутся, тогда, когда их Сикофанты (*) признаются им, что все их речи грубосплетенное пронырство плутовства.
      Сего рода самохвал весьма скоро открывается во всяком чине и во всяком состоянии. Политик, надменный гордостию, учреждает оныя и исправляет. Понесла ли торговля какой нибудь чрезвычайной ущерб: то искусство его старается оной наградить; он хватается за кормило и управляет нашими флотами. Будучи искусным плавателем, и не подлежа никакой критике, мог бы он естьлиб восхотел, предводительствовать морскими нашими силами. Сие еще не все; он также великий воин и искусный полководец. Он повелевает чинить наборы и умножать подати. Будучи искусным Министром, приучает он посланников к тем ролям, кои желает, чтоб они выдерживали для крепчайшаго сплетения глупых его договоров. Но чтож изе сего следует? Он принужден для сокрытия безумства своего истощавать все годовыя подати; вздорныя его предприятия сокрушаются, а многих миллионов едва достает за них в заплату. Невежество делает его безстрашным: полагаясь совершенно на самаго себя, заводит он целый народ в другия ужасныя пучины; вместо того, чтоб примечать свое незнание, ослепляется он заблуждениями; наконец, падая из пропасти в пропасть, и не имея никакой помощи, ропщет он на щастие, и на непредвидимыя им злоключения. Но опасаясь, чтоб не сделали с моими речами худаго сравнения, намерен я разсказать следующую басню:
      Некоторый медведь, коего поступки столькож казались грубы, как и кожа, будучи однакож весьма искусен в карабкании на самыя высокия древа, воровал весьма проворно, обманывая свою собратию. Гордясь своим плутовством, набогащался он трудами и заботами ближняго.
      Сие дарование толико его надмевало, что никакое предприятие не казалось ему превосходящим его разум; имея дар всезнания, обладал он всеми науками и художествами: горд, тщеславен, занят делами, утороплен, с слабым своим высокоумием никогда не был подвержен критике! Он прибрал себе общников, и был единогласно почитаем за законодавца сих лесов.
      Прочие звери, восхищаясь его знанием, почитали его диковиною и выродком из всего медвежьяго рода. Когда случалось находить им добычу, то завсегда призывали его ее разделять, и он умел выщечить себе часть и из самаго малаго цыпленка.
      Восходя по степеням, требовал заплаты за искусство свое в мясничестве, наконец преисполня меру свою, желал он при всяком деле присутствовать. Сей истукан мог по мнению своему обманывать самых лучших собак и превышать лисиц в их хитрости и пронырстве. В одно время, прогуливаясь по морскому берегу, увидел он снабженное веслами, парусами и рулем судно, колеблющееся на якоре, и обратясь к своей свите, говорил с довольными видом сии слова: о сколь не знающи люди во всех науках и художествах! как мне кажутся смешны их училища и педантство! к чему служат компасы их и правила? Безполезныя пустельги! увидите, как я могу управлять сим кормилом, да и сами человеки, узрев меня в сем подвиге, познают свое неискусство. Сказав сие, плывет он к судну и дерзновенно на него вскарабкивается. Удивленныя животныя, стекшияся на сие позорище, покрывают весь берег. Медведь поднимает якорь и пускается в волны, парус рвется на все стороны; судно, не имея равновесия, наклоняется, воды в него льются отвсюды, ветр кидает его во все стокроны, веслы преломляются и кормило отпадает. Медведь, еще полагаясь на знание свое, спешит и бегает с кормы на нос; но наконец, севши на мель, разбивается. Рыбы, видя кормщика в толиком изступлении, ругаются ему и осмехают; самые снятки хохочут над его тщеславием. Мореходец прибегает, крича, браня, угрожая, хватает глупаго медведя, бьет, оковывает и извлекает на берег; а насмешки оглашаются во всех окрестностях.
      * Сикофанты — сие слою греческое и значит клеветника, и доносителя.

    • Муравей в чину

      Гей Д.

      Другу.
      И так опасаетесь вы, чтоб стихи мои не были оскорбительны тем людям, кои имеют нежные слухи, и разумно заключаете, что не должен я порицать пороки Британическаго двора нашего; хотя сие справедливо, что в творениях моих ни этот, ни тот не называются именами, однакож не могу я оставить их без изъяснения.
      Вы еще меня вопрошаете, знал ли я когда нибудь о том, что придворные наши священники избрали путь сей к достижению Епископскаго сана. Ах! клянусь вам, я не хочу говорить ни о штатских людях, ни о Министре. Причем признаюсь искренно, что стихотворцы, от всех хвалимые, всегда заражены бывали ласкательством; они, зная тонкость слуха вышних вельмож, всегда стараются умащать пороки своих покровителей; но я гнушаюсь сею удобно проложенною стезею, и знатность не есть предмет моего любочестия; естьли для оной должна муза моя претерпеть страмное унижение, то я от ней отвергаюсь.
      Нет у меня намерения ни порицать, ни ласкательствовать, а желал бы, чтоб злодеяние, в каком бы роде преступника ни было, всегда получало наказание. Я знаю, что раздирая тот покров, коим развращение облекается, возбуждаю на себя неприязненность сердец ему порабощенных; мне это весьма известно, но трогает ли оно меня хоть мало? гнушаюсь я сими мерзостию полными сердцами; да будет единая добродетель моим жребием, а им да останутся долею постыдные те таланты, коими они превозносятся. Не заграбляю я ничьего чужаго, но преследую безчиние и пагубную мзду его: оно никак не причинило бы ни какого нещастия, когдаб возмог я изторгнуть его с самым корнем.
      Я знаю, что сие покушение для тысячи политиков было бы ужаснейшею казнию, их могущество тем бы ограничилось, богатство их вступилоб в пределы, и дарования бы их лишились глубокомысленнаго своего вида. Естьлиб отнять у них пристойныя им орудия, то как могли бы они управлять своими рабами? но положим, что сие уже учинилось, и разсмотрим, какия ужасные бедствия моглиб произойти на времена будущия. Правда, государство сделалось бы от того цветущим; но напыщенные частные люди имели бы у себя меньше дорогих камней и серебреных столовых приборов. Цари награждали бы истинных друзей своих; но министры лишились бы тем большей своей знатности; льстецы и пролазы не умножали бы уже годовых податей, может статься, также, что лишася сей подпоры, каждый год изчезалоб одно, или два из их предприятий, а что бы последовало с надмением, когдаб уничтожились пансионы? государство не былоб подвержено ни каким бедствиям и убыткам, что бы были тогда министры?
      Нет мне до того нужды, каким бы образом каждой агличанин ни толковал мои нравоучения, я желаю только блага моим соотсчественным, и бюлее ничего. Пусть, кто как хочет, порицает вольность мою, но желаю, чтоб каждый придворный мыслил так, как я. Хотя многие бездельники от сего погибнут, лишатся дневнаго пропитания, но отечество мое желал бы я видеть без долгов. Я не полагаю частнаго честолюбия и блага общественнаго на одне весы, и дабы не видеть законы наши в забвении, додал бы я голос мой лишенному милости Министру. Язвлю я всякие пороки, какие б они ни были; естьли порочные за то досадуют, что мне до того нужды! Не уже ли не можно говорить с напряжением о развратителях и о их свойствах? Известен ли тебе какой закон, которой поставлял бы сие за преступление?
      Не злословлю я, ни ненавижу, не хочу сделаться судьею ближняго, и ищу токмо укорять порок, а не порочных. Не уже ли не могу я возражать вредное употребление общенародной доверенности, для того что преступникам не приятно слышать о своей несправедливости? Все те, коих отчеты чисты и ясны, сами требуют им разсмотрения, и того, чтоб верность их нанесена была на среду: они не ищут в темноте производить свои деяния; будучи правы во всем, желают они за таковых между всеми быть признаны.
      Вы заключаете, что басни мои весьма ясное имеют сходство с делами двора нашего. Признаюсь, оне на него похожи; но разве ему позволяется все без всякаго уважения?
      Молодой надменной муравей вмешивался во всякия гражданския дела, ни мало их не понимая; будучи весьма безумен, неумолкаемо болтал, принимая на себя при каждом случае вид во всем всесведущаго. Ища знатных чинов, постепенно достиг он до того, что склонил к себе слух вельмож, и наконец сделался казначеем при общенародном жите.
      Но законы премудраго сего правительства жестоко наказуют злоупотребление общественной доверенности, ими повелевается (дабы от плутней не могло приключиться голода), чтоб все щеты, представленные от казначея, были ясны; а для отвращения безпорядка разсматриваются они с точностию от нарочных, к тому определенных аудиторов.
      Назначен день для сего разсмотрения; аудиторы собрались, казначей, будучи принужден явиться к суду, принес несколько мараных бумаг, желая тем вывернуться.
      Один муравей, ревностной согражданин, имея искренность и любовь к благу, говорил при том следующее:
      Как могли расточать наше сокровище, и кто сей дерзновенной? Доходы общества мне известны: что же могло причинить столь великия издержки? где щеты казначея? Сей ответствовал ему с природною горделивостию такими словами:
      Разсудите, милостивые Милорды, естьли бы государственныя тайности были обнажены, то тогдаб самыя полезнейшия предначинания превратились в бедоносныя следствия. Открыв таковыя важныя думы, обнажилиб мы грудь нашу пред мечем вражиим. Испытанная моя должность и мое усердие повелевают мне скрывать нынешния наши предприятия; но я клянусь честию моею, что все сии издержки хотя и чрезвычайны, однако другаго предмета, кроме защищения республики в себе не имели.
      Судьи, быв довольны его речами, разсмотрели щеты, и остались к казначею своему с совершенною доверенностию.
      Годе еще прошел, и запасныя кладовыя нашлись совсем опустевшими; казначей в том дал отчет следующими словами:
      Разсмотрите прилежно состояние государства нашего и угрожающия нам опасности, воззрите, милостивые милорды, какия многочисленныя войски Индейских петухов от всех сторон на нас сбираются.
      Нет ни одной крестьянки, котораяб не имела их целаго гнезда. Помыслите, что, будучи угрожаемы таким ужасным нападением, принуждены мы великою ценою покупать точныя сведения о движении наших неприятелей. Открой только одну тайность, и весь народ погибнет! заклинаюсь, хотя росходы сии и многочисленны, но они другой цели, кроме благоденствия отечества, не имеют.
      Аудиторы паки отпустили его, не считая записок, и превозносили похвалами мудрое сие правление.
      Прошел уже и третий год, анбары были чисто на чисто подметены. Жито из оных употреблено на скрытые росходы, и честность казначеева долженствовала паки дать отчет в своих поступках.
      Но вдруг некто из присутствующих, устыдясь, сказал: что мы такое? орудие безделничества, не большие плуты и большие глупцы. Сей великой обманщик, обольщая нас, грабит общия житницы: но за всякое зерно, которое он нам давал, выворачивал по тысяче, хотя одного ста довольно было бы для него и для всех нас. И так за подлые и мелкие подарки облыгаем мы себя и целый наш народ; ибо все сии казначеи, которых нам определяют, суть хищники годовых трудов и забот наших.
      Судьи дали повеление, чтоб представленные щеты с строгостию разсмотреть. Проворный тать был тотчас уличен, осужден и сокровища его по справедливости возвращены в общественное хранилище.

    • Паучье счастье

      Емельянова О.В.

      Жил-был паук вполне себе обычный –
      Занудный, жадный и несимпатичный.
      Никто не соглашался с ним дружить,
      Тем более любить и вместе жить.
      Бежали от него, как от напасти.
      Но пауку хотелось в жизни счастья.
      Однажды он меж лопухами шел
      И раненую бабочку нашел.
      Крыло помято, знать, пришлось ей тяжко.
      Паук засуетился: «Ах! Бедняжка!
      Не плачь! Сейчас тебе я помогу.
      И ты передо мной не будь в долгу,
      Стань верной мне подругой и женою!»
      Себя считая доблестным героем,
      Паук унес болезную в свой дом
      И вылечил. Но бабочка потом
      Выплачивать свой долг не захотела,
      Не попрощавшись даже, улетела.
      Паук обижен был и очень зол.
      Но вскоре он пчелу в траве нашел
      От ядохимикатов чуть живую.
      Ее домой отнес паук, ликуя,
      И выходил, считая, что она
      С ним жить из благодарности должна.
      Но и пчела с ним жить не захотела,
      Оправилась и тут же улетела.
      Паук ее ругает и клянет.
      Но вряд ли он когда-нибудь поймет,
      Что завсегда останется в накладе
      Тот, кто творит добро корысти ради.

    • Лесная дума

      Емельянова О.В.

      Не каждый в мире депутат
      Народу враг и казнокрад.
      Лось, избранный в лесную думу,
      Закон для блага всех придумал:
      «Зверье должно жить хорошо!»
      Чем вызвал резонанс большой.
      Закон был принят в первом чтеньи.
      Но волки в ходе обсужденья
      Всей стаей в комитет вошли
      И правку важную внесли,
      Укоротив немного строчку:
      «Зверье должно жить» дальше точка.
      Закон под карканье ворон
      Был принят в чтении втором.
      Опять дебаты началися,
      И правки предложили лисы.
      В итоге было решено
      Принять закон: «Зверье должно!»
      Осталось уточнить лишь только,
      Кому оно должно и сколько.
      И стала дума обсуждать,
      Содрать три шкуры или пять.
      Желал добра лось, а в итоге
      Пол-леса протянуло ноги.
      Увы, вот так же и у нас
      Законы пишутся сейчас,
      И при намереньях хороших
      Живем мы с каждым годом плоше.

  • Новое в разделе «Разное»

    • Выборы в славянском лесу

      Воронина Н.

      Медведь в лесу славянском
      Решил собрать собранье:
      Итоги подвести, раздать портфели,
      Должности и званья…
      Правленьем Миши звери недовольны;
      Молчанье было не с руки.
      И повалили на собранье
      Зайчишка, волки, лисы, барсуки.
      Народ звериный бесится, орёт
      И скачет, что есть мочи:
      Пеняет Мише, что свободы мало тот даёт!
      Лисицу рыжую в правители пророчит,
      Надеясь, что кума их к светлой жизни приведёт.
      Подайте жизнь им, как в лесах Европы!
      Где траву зайцы не едят, а курят и жуют,
      Где волки на парады ходят с голой …опой
      И дятлы с белками, где семьи создают!
      Наш Миша вразумлял, покуда силы были…
      В пример всем приводил соседний лес,
      Где звери все традиции свои забыли.
      В погоне за пакетом западных «чудес»!
      У нас людей, как в басне этой, не иначе!
      Что в жизни мы имеем – не храним!
      А потерявши - плачем!

    • О бесплатном питании

      Воронина Н.

      В стране огромной, необъятной,
      Где звёзды на домах горят,
      Ввели питание бесплатное
      Во всех зверинцах для зверят.
      Бюджет взъерошили, как следует,
      Все регионы напряглись, -
      И все, питаньем кто заведует,
      В работу новую впряглись.
      Неделю звери в лапы хлопали;
      В звериных душах так легко!
      Ведь их зверята мясо лопали,
      Какао пили с молоком…
      Зверькам в столице, признаться надо,
      Кусочек дали мармеладу
      На Севере-всем, как положено,
      Зверюшкам выдали мороженое.
      В Сибири-белочкам-грибочки
      В приморье-рыбные биточки.
      Никто не обошёл закона
      И интересов региона…
      В одном провинциальном граде
      Зверины мамы за интернет засели,
      Узнали о несчастном мармеладе,
      Что в столице зверята ели…
      Звериные мамаши взвыли!
      Их вою не было предела:
      Бананы нынче дать забыли
      Мартышкам нашего удела!
      Что звери, то и люди! - Вот народ! -
      Различья нету тут - будь осторожен,
      Кто пальцы им засунет в рот -
      По локоть руку отгрызут!
      Ещё скажу: природе роем мы могилу,
      Законы мира нам не надо нарушать;
      Чтоб зверь свою почуял силу,
      Детёныша должна выкармливать - родная мать…

    • О пользе и вреде яда

      Воронина Н.

      Жили змеи в серпентарии…
      Стихов не знали, не пели арии.
      Тела под лампочками грели,
      Мышаток ели и всё шипели!
      Но лгать не буду! По госзаказу
      Свой яд сдавали на ножке в вазу.
      Берусь поспорить на сто рублей!
      Есть змеи и среди людей!
      Они на ближнего, что с ними рядом,
      Словесным часто брызжут ядом!
      Отличье в чём? Вы спросите друзья.
      Отвечу вам с охотой я:
      Змеиный яд здоровья людям прибавляет!
      Яд человечий жизни отравляет!

    • Эффект барабана

      Воронина Н.

      Оркестр играл концерт:
      Шопена, Моцарта и Баха.
      В театре люд внимал музЫку
      Чуть дыша…
      Вдруг на задворках барабан
      Отчаянно забахал
      И заявил: «Моя лишь партия
      В концертах хороша!»
      Так зачастую у людей бывает:
      Какой-нибудь чудак, не слыша
      Общего оркестра,
      Свою лишь партию упрямо
      Барабанит,
      В беседе никому не уступая места!

    • Лиса и фестиваль

      Кузнецов С.

      Лиса решила фестиваль создать,
      Чтоб знаменитой стать на фоне леса.
      Поэтов пригласить, стихи читать
      И стать на фоне их творцом чудесным.
      Сама же от отсутствия ума
      Талантами большими не блистала
      И позвала своих подруг кума,
      Чтоб слава ей за счёт других досталась!
      Создали группу, чтоб стихи читать,
      Но не свои, а знаменитых «мэтров»
      И в лес соседний едут выступать
      За 150 далеких километров.
      Приехали, собрались выступать,
      Овечьи шкуры на себя надели,
      Но скудным выступление назвать
      Сочли все зрители, что их смотрели.
      Тут зайцы вышли удаль показать
      И в ритме танца в барабан забили.
      Соседний лес талантами богат!
      И лис они всех начисто затмили!
      Лиса звереет и оскал в зубах:
      Мне славы не видать - сильней косые!
      Теперь обратно возвращаться - полный крах!
      И восвояси все вернулись злые.
      Мораль сей басни: прежде, чем считать
      Себя умней других (не всё бесследно!)
      Трудиться надо! И добрее стать!
      И уважать талант лесов соседних!

    • Стрекоза и Мужик

      Басни из сборника Синтипы

      Кидая по полю пространнейшем глаза,
      В траве крестьянина узрела стрекоза,
      Чтоб бедную ее словить, ползуща брюхом
      И слушающаго, где та сидела, ухом.
      Тут крикнула она тотчас на мужика:
      Ты лучше бы словил орла, иль кулика,
      Из коих выгода ловцам всегда надежна,
      Как словишь же меня, то буду безполезна.
      Что не возпользует трудившагось труда,
      Заботиться о том не должно никогда.

  • Темы

×
×
  • Создать...